Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Диджеи в среде поклонников северного соула ценились не за технические навыки сведения (тогда эта технология вообще еще не была изобретена), ко за их умение считывать реакцию толпы и ставить правильную композицию в правильное время, и в первую очередь за умение выискивать неизвестных самородков редкого соула. Иэн Левайн слыл непревзойдённым «диггером». Он начал ещё в подростковом возрасте, подбирая пластинки для диджеев, и позднее встал за пульт и превратился в настоящую звезду. Левайн и его коллеги наслаждались поисками редчайших пластинок в условиях жёсткой ротации, которая была характерна для северной сцены. «Нашим правилом было не работать с материалом, который начали тиражировать - таким образом он становился доступен широкой публике и профессиональной среде. Такие пластинки мы роняли из рук, словно горячую картошку». Левайн собрал самую большую коллекцию малоизвестных пластинок, когда выкупил четыре тысячи синглов в гигантском магазине подержанных пластинок во Флориде, где он проводил каникулы со своими состоятельными родителями. Он потратил целых две недели, перерывая склад от и до и превозмогая изнуряющую жару. В процессе он находил такие записи, как «Cheating Kind» Дона Гарднера, которая сегодня стоит порядка трёх тысяч фунтов, а в то время досталась Левайну по оптовой цене пятнадцать центов.

Северный соул стал подпольной экономикой. Раритетность пластинок обуславливала статус диджея, обеспечивала конкуренцию между клубами и была тем, что на самом деле управ-тал о танцполами. Если у диджея в сумке была пластинка, которой не было ни у одного из его коллег и которую фанаты нигде I к¹ могли купить, единственным способом услышать её был поход в клуб. Это стимулировало диджеев превращать посред-

ПОВЕРНУТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ

* твенные композиции в гимны. Также это означало, что свои (акральные знания надо было оберегать от посторонних. Так i.iродился феномен «маскировки». Эта идея появилась незави-1 имо сразу в нескольких танцевальных субкультурах. Обычно использовали простые корректоры, чтобы замазывать «яблоко» пластинки. Но среди поклонников северного соула эта идея пыла доведена до абсурда — они отклеивали этикетки с других пластинок и наклеивали их поверх своих раритетов, отправляя 1 воих конкурентов на поиски в заведомо ложном направлении. I 1<> если диджей или шпион, который на него работал, каким-то

• Тразом всё-таки узнавал название песни и приобретал себе копию этой пластинки, то дела принимали совсем уже ненормальный оборот. Пластинку копировали тиражом в несколько сотен •кземпляров и выпускали в свободный оборот по цене полтора

Чувствуя, что сцена уже не в состоянии устоять только лишь на ресурсах середины шестидесятых, Левайн инициировал использование новой музыки таких групп как The Carstairs, чей звук был более |и‘ жим и не таким пассивным, как классический ритм-н-блюз Motown, который до сего времени определял субкультуру северного соула. Такая политика в отношении музыки была противоречивой и по-

< лужила причиной акции «Левайн должен уйти». Участниками этой акции стали постоянные посетители клуба Месса: они носили футболки и значки с лозунгами против Левайна, а однажды развернули двад-ц.нифутовыи баннер прямо на танцполе клуба.

В начале восьмидесятых Левайн открыл для всех гейский клубный звук Hi-NRG, который он активно использовал в своих выступлениях в лондонском клубе Heaven, в частности такие композиции, как • So Many Men So Little Time» Мигеля Брауна. Несмотря на обилие синтезаторного звука и использование драм машин, эта музыка была близка северному соулу своей стремительностью, вокальными партиями соул-див и фанковым ритмом. В1989 году Левайн организовал воссоединение шестидесяти мотау-шжских звёзд в Детройте. Эта была первая из многих ностальгических инициатив, среди которых были ж -ибл Motorcity, шестичасовой документальный фильм про северный соул, несколько сборников диско и ^верного соула и которые были воплощены в 2002 году совместно с Rocket, первым после Wigan

< ампо крупным клубом на севере страны, который работал всю ночь.

фунта за штуку. Наводнение рынка бутлегами эксклюзивных пластинок было жестоким приёмом, позволявшим разоружить любого диджея и обесценить его как творческую единицу.

РАНЬШЕ