Ретроспектива

Сколько ещё в этой голове скрыто чудаковатости? Мира вдруг испытала к ней нежность. На выдохе она схватила Теодора за грудки и тянула его до тех пор, пока Теодор не поддался и не лёг сверху. Острая нехватка чужого веса на себе была наконец-то удовлетворена. Ёрзая, Мира пробралась ладонями под воротник рубашки Теодора. Под пояс его брюк к ягодицам.

– Терпение – не твоя добродетель, не так ли? – он засмеялся в её порывистые поцелуи. – Уроки по контролю псу под хвост.

– Разденься, – Мира лихорадочно лизнула его ухо. – Дай уже на тебя посмотреть.

Пальцы теребили пояс его брюк, безуспешно сражались с застёжкой. Вцепившись в рукава рубашки, Мира подёргала её так, что затрещала ткань. Теодора веселило то, с каким изливающимся отчаянием его пытались избавить от одежды. Заведомо проигрышно.

– Ну пожалуйста, – умоляюще простонала Мира. – Что у тебя там такого спрятано?

Одним грациозным движением Теодор встал. Мира попыталась поймать его, но не успела. Руки безвольно опустились на колени.

– Я уже начинаю думать, что у тебя в штанах какие-нибудь тентакли или ещё что, – устало заметила она. Для верности резанула взглядом вымученного согласия. Не хочешь – не надо.

Задумавшись лишь на секунду, Теодор расстегнул пуговицы на рукавах рубашки. С плеч он её стянул, точно какая-то грёбаная модель. Как если бы репетировал этот соблазняющий трюк перед зеркалом. Затем дразняще-медленно снял брюки. Одежда постепенно оседала на пол тёмной лужицей. Наконец, Теодор остался голым.

Во рту Миры скопилась слюна. Сухощавый, в меру мускулистый, рельефный, где надо. Точёные локти и ключицы. Идеально ровная кожа, едва тронутая солнцем. Небольшие россыпи родинок, как созвездия. Немного странной вытянутой формы коленные чашечки. Но Мире они понравились. Неестественно тонкие икры сужались ещё больше в щиколотках. Узкая стопа с выраженными сухожилиями. Никаких тентаклий или шрамов, никаких других уродств или чего-то ещё, что можно было подозревать.

Острый, тонкий, но не отталкивающий. Дамасская сабля. Хочется трогать и уметь пользоваться.

Совершенство.

Мира нетерпеливо протянула руки навстречу приблизившемуся Теодору. Провела ими по его груди, животу, заднице. Всё, до чего раньше она не имела возможности добраться. Губы сами чмокнули его в солнечное сплетение.

Обрушая на Миру поцелуи, Теодор накрыл её собой. Их голая кожа соприкоснулась. Два тела, как части одного целого, идеально соединились друг с другом.

Теодор целовал её губы, лицо, шею, грудь, особенно понравившуюся ямочку у плеча. Пока Мира цеплялась за его твёрдую спину с едва прощупывающимися бугорками мышц. Пока целовала в ответ всё, до чего могла добраться. Её ноги разъезжались в стороны, впуская Теодора ближе. Бёдра находились слишком далеко друг от друга, так, что тянулись связки. Она стала невероятно открытой, даже ментально ощущала себя распахнутой.

Теодор отстранился. Достав из прикроватной тумбы ленту кондомов, он вновь лёг рядом с Мирой. И вновь шквал поцелуев пришёлся на каждый уголок её тела. Мира ёрзала, давилась собственным сбитым дыханием, поднималась на локти, чтобы снова утянуть Теодора на себя.

– Не спеши.

Он двигался слишком медленно, томительно-сладко, издевался. Мире казалось, она вечность не ощущала себя настолько нуждающейся.

– Не спеши, пожалуйста, – как кипятком обжёг его шёпот.

Мира схватила лежащую на простыне ленту презервативов. Смирившись, Теодор с любопытством следил, как она справляется с упаковкой дрожащими от нетерпения пальцами.

– Только не зубами, – подсказал он с притворной деловитостью.

– Знаю, – Мира цокнула языком.

Сжалившись, Теодор забрал латексный кружочек из её непослушных рук и отодвинулся, чтобы сесть. Мира несогласно промычала, обхватила его со спины.

– Я здесь, – он с теплотой погладил её руки. – Я никуда не ухожу.

Надев резинку, Теодор снова опустился сверху. Его желание с невероятной ясностью читалось в глазах, в каждом движении. Оно и сорвало тормоза. Мира намертво оплела такого желанного сейчас человека конечностями, точно лиана. Их губы столкнулись. Жадные порывистые поцелуи лишь изредка перемежались спокойными, почти ленивыми.

Долгожданное тупое давление между ног заставило рот Миры облегчённо открыться. Проникая, Теодор притянул её за талию к себе. Он двигался медленно, в какой-то изощрённой пытке. Мира стискивала его, ощущала стенками всю его крепость и твёрдость. Поддавалась навстречу так, что Теодору пришлось распутать её руки на своём горле, чтобы Мира не задушила его. Поняв, что именно от него отчаянно требовали, он погрузился на всю длину, увеличил темп.

– Так сладко стонешь, – шёпот обласкал раковину её уха.

Мира прикусила соблазнительно натянутую кожу на его шее. Зажмурилась до искр под веками, концентрируясь на других органах чувств. Зрение слишком преобладало. Ей хотелось запомнить ощущения через звуки, запахи, касания. Ей хотелось провести через себя эту давнюю жажду, которую она наконец-то утоляла.