Рецепт от безумия

После долгих совещаний я взял записи, и мы покатились по длинным дорогам на желтых «Жигулях» аж прямо в Минздрав СССР. Мы рисовали себе по дороге невероятное будущее, о том, каким знаменитым я стану, что с первого мгновения (а могут ли сидеть в Минздраве дураки! — конечно, нет) эти умные люди будут восхищаться нами. Мы обязаны сделать переворот в советской медицине. Но почему в советской? Наверное, в мировой!

Представляешь, Серый, — восхищенно говорил Игорь, — у тебя будет своя клиника. Ведь как бы ни было, в каком бы идиотизме мы ни жили, но здоровье — это прежде всего! Пойми, ты будешь оздоравливать социальную среду. Дети не будут терять своих родителей. И наоборот. Людям ты будешь возвращать людей. Они смогут нормально трудиться. Половина больниц станут не нужны.

Я радовался вместе с ним, но что-то в этом было не так. Повеяло опасностью. Увы, когда человек восторгается самим собой, он теряет все чувства, кроме любви к самому себе.

Домой мы приехали испуганные и подавленные. Сразу же позвонили Андреичу. Он был дома. И поехали к нему.

Что случилось?! — У Андреича был встревоженный вид. Очевидно, физиономии у нас действительно были перепуганные — Рассказывайте.

Добрый знакомый Игоря договорился о нас в комиссии по рационализаторским предложениям в медицине.

Идиоты! — В первый раз за все время мы услышали такой повышенный тон у Андреича.

Не знаю, как Игорь, но я почувствовал, как завибрировали внутренности.

Вы считаете, что это рационализаторское предложение? Вам угрожали?

Да! — ахнули мы. — Откуда вы…

— Молчать! Теперь рассказывать буду я! А вы отвечать «да» или «нет». Когда вы, умники, все подробно излагали, вас слушали спокойно. — Мы вдвоем молча кивнули головой. — Потом комиссия разошлась, и к вам подошел человек, конечно в штатском. Он сказал всего пару фраз, а после вы прилетели ко мне, как испуганные щенки. Что сказал он? — Андреич повернулся к Игорю. — Андреич, — у Игоря дрожали руки, — учитель, простите нас.

— Что сказал мент, я спрашиваю?!

Он сказал, — у Игоря затряслась борода, — чтобы мы валили домой и были счастливы, что доехали, хотя могли бы оказаться и в кювете. А кого надо лечить, к нам пришлют.

Ну-ну! — Андреич горько усмехнулся — И адрес знают?!

Ага, — кивнул Игорь — В наших бумагах был адрес.

— Чей?

Серого, — захлебнулся Игорь.

Да уж, дружки, намутили вы конкретно! Ты думаешь, Сергею было мало?! Что ж, будет еще! Игорь готов был зарыдать.

Но почему?! — ударил он кулаком в ладонь.

Почему, рационализаторы вы мои дорогие?! А потому, что я говорил написать и под подушку! Вы что, дети? Мне за вами все время ходить? Одного меня хотите оставить? — Андреич вздохнул и опустился на лавочку — Может быть, вам не нравится эта осень? Думали, на паланкине вас обратно понесут? Мандарины почетные! Академики корейский и китайский! Да скорей тюрьму для вас личную построят!

Ну почему?! — Игорь заорал и грохнул двумя кулаками о стол.

Мебель не ломай! Тебе интересно почему? А ты знаешь, сколько научных трудов написано на эту тему? Сколько бумаги испорчено, сколько выброшено народных денег? А сколько званий, от профессоров до академиков, защитили на эту тему? Сколько аппаратуры и препаратов, сколько цехов работают? Ну, вы, ребятки, и идиоты! Вас же самих лечить надо от тупоголовия! Ведь было ясно сказано — под подушку! И вы думали, что все уничтожат, всех разгонят, перестанут платить огромные зарплаты, лишат званий, объявят научные труды недействительными? Идиоты — и больше ничего!

Я сел на лавочку, зажав голову руками. Стальной обруч вокруг черепа напомнил о прожитой жизни.

ГЛАВА 20

Не знаю, с чем связать дальнейшие события, то ли с нашей поездкой в Минздрав, то ли просто с глупостью военкоматов — зачем им человек, отсидевший срок, которому несколько месяцев осталось до двадцати восьми?

Все же жизнь потихоньку налаживалась. В ней присутствовал Григорий Андреич, Игорь, Гончаренко, ребята — мои и их, ведь каждый кого-то учил. За нами ходили хороводы молодых ребят, жаждущих знания. Были разные, иногда попадались такие, которым готов был отдать все. Трудно было со временем, да и с деньгами. Ребята — кто учился, кто работал. Конечно — ни времени, ни денег. Они находили и то, и другое, платили за тренировки, поддерживая нас, и трудились. У Гончаренко, Игоря и меня двери вообще не имели замков. В квартире всегда была масса людей. Но со временем становилось легче.

Старшие ученики старались не пускать пустых людей и больных сначала пропускали через себя.