Рецидив

Они растерялись. Мальчик по-прежнему был без сознания, вызывал жалость; носом снова шла кровь. Похоже, они утолили свой гнев. Возможно, им захотелось развязать парнишку, уложить, поухаживать за ним, отвести домой.

Один из подростков потрепал ребенка за волосы, потрогал затылок, пощупал предплечье.

В уголке они заметили канистры с бензином. Опрокинули пару на бетонный пол вокруг стула и открыли остальные.

Выбравшись из подвала, они швырнули в люк спичку — на специально пролитую дорожку бензина, соединенную с большой лужей и канистрами. Захлопнули люк и бросились наутек.

Выйдя на обочину, они обождали под деревьями, пока проедут машины, подняли мотоцикл и сели на него. За спиной у них прогремел взрыв.

На рассвете матрос встал. Он перевернул паренька на спину и ласково сложил его руки и ноги, как на надгробии.

Убрал постель, снял простыню, встряхнул и накрыл ею товарища. Пропитавшие простыню запахи испарились.

Улегся не покрытую белым фигуру. Он был голый и слегка дрожал.

Он лежал на животе мальчугана, свесив голову и расслабившись. Разомлевшему от этого тепла пареньку померещилось, будто его похоронили заживо.

Матрос начал легкими движениями ластиться к фигуре, его хуй затвердел. Он просунул руки под спину мальчика.

Сжал его в объятьях, словно четыре стены камеры пыток. Руки малыша должны были выпростаться из-под савана и обнять матроса, который, возможно, потом сбежит.

Он искусал полотно, пытаясь отыскать плечо мертвеца. Упершись головой, приподнялся и задрал простыню до пупка.

В предрассветных сумерках он сотворил чудо. Раздвинул ноги малыша, встал между ними на колени, быстро смочил плевком анус, надавил хуем и вошел.

Он застыл, оцепенел, словно боялся порвать мертвую плоть. Его твердый хуй был соединявшей два тела артерией.

Ему нужно было представить эту смерть, чтобы целиком зарыться в теплых внутренностях — одиночество, отвергнутое живым. Затем он сможет уйти.

Он долго оставался в этой позе, с закрытыми глазами и отяжелевшим членом. Наконец отвалился. Поправил ноги паренька и откинул саван до ступней. Затем, повернувшись к кровати, он довел себя до оргазма рукой, словно бросив первую горсть земли на гроб.

1965–66. 1974, вторая редакция

ПЕРЕПИСЫВАЯ И ПЕРЕЧИТЫВАЯ «РЕЦИДИВ»

Занятно, что любовь к мальчикам ассоциируется с насилием.

Габриэль Мацнефф, «Шестнадцатилетние монахи»

Всякое новое произведение […] это, в конечном счете, разрушение предыдущего.

Ален Роб-Грийе, «От нового романа к новой автобиографии»

Тони Дювер, автор десятка гомоэротических художественных произведений, лауреат премии Медичи 1973 года[2] , опубликовал свой первый роман «Рецидив» в 1967 году. Семь лет спустя он переписал его, и сокращенный вариант книги вышел в 1976 году. Аллен Тайер сравнил «Рецидив» с прозой Жана Жене, какой она могла бы стать, перепиши ее Ален Роб-Грийе. Первая книга одного из самых агрессивных французских писателей-гомосексуалов, провозгласившего себя «педогомофилом», была обойдена вниманием критики. В единственном на сегодняшний день исследовании, посвященном «Рецидиву», Джон Филлипс[3] опирается на работу Оуэна Хиткота о непрерывном конструировании и деконструировании гомосексуальности и гомосексуальной среды. Филлипс называет роман Дювера «гомотекстуальным». Отсутствие интереса критиков к этому произведению, беззастенчиво пропагандирующему педерастию, а порой и сексуальное насилие, Филлипс объясняет тремя причинами: скромные продажи — всего 2000 экземпляров первого опубликованного варианта и меньше 3000 второго; затворничество Дювера — пересылая по почте свои рукописи Жерому Лендону, он избегал прямых контактов с ним и другими сотрудниками редакции «Минюи»; а также общая маргинализация гомосексуальной литературы во Франции.

Рассматривая гомотекстуальные аспекты этого «беспутного повествования», Филлипс для удобства не принимает в расчет вариант 1967 года. Между тем, первое издание поможет нам понять, с какой целью Дювер переписал книгу и как переписанный «Рецидив» выявляет масштабы повторяемого Дювером сексуального/текстуального поиска.

Паратекстуальный предпросмотр

Помимо поразительной разницы в объеме — 53 страницы — между изданиями 1967 и 1976 года, наиболее явные отличия между текстами носят паратекстуальный характер.

Хотя обоим вариантам предпослан в качестве эпиграфа зловещий отрывок из майяской Книги Чилам-Балам из Чумайеля, лишь во второй редакции романа указан переводчик — Бенжамен Пере. Отдавая дань толкователю, автор тем самым подчеркивает, что данный отрывок — не оригинал, а лишь одна из версий знаменитых пророческих текстов майя[4], удаленная от них на шаг, точь-вточь как второй вариант «Рецидива» — спаренная версия оригинала.