Ретт Батлер

Бу, поджав хвост, сунул голову в запретное для него место и принюхивался.

Мясо вперемешку с навозом хлюпало у людей под ногами. Вонь стояла жуткая.

— Может, перемоем?

Уилл поднял один окорок и бросил, вытирая руки о штаны.

— Нет, мэм. Видите, как их посекли? Мясо испорчено, мисс Скарлетт. Чистая отрава.

Мамушка с расширенными от ужаса глазами задрожала.

— Это все те лодыри, опять пришли, — прошептала она.

Я знала, что когда-нибудь они вернутся.

— Война закончилась, Мамушка, — отрезала Скарлетт.

Шермановские солдаты больше нас не тронут!

Прошедшей ночью Бу лаял без умолку, но Уилл не стал вылезать из постели, чтобы посмотреть, чего это пес беспокоится. Теперь, выразительно рыча, Бу привел Скарлетт с Уиллом к садовой ограде, где снаружи вся земля была истоптана — здесь привязывали лошадей.

Уилл опустился на колени и рассмотрел следы.

— Похоже, их было трое, — покачал он головой, — Что за ублюдки — простите за выражение, мисс Скарлетт.

— Будь они прокляты! — добавила она.

Уилл по следам дошел до дороги на Джонсборо, где они оборвались.

Никто из негров не переступал порог оскверненного мясохранилища — даже Большой Сэм, который служил кучером у Уилла Бентина, а до этого — у Джеральда О'Хара.

— Вот уж не думала, что ты стал трусом, Сэм, — прошипела Скарлетт. — Ведь ты Большой Сэм.

Резкие слова окатили понуро стоявшего Сэма.

— Есть вещи, с которыми цветные не шутят, — пробормотал он.

Уилл вместе со Скарлетт и Розмари погрузили перепачканное мясо в тележку и отвезли на свалку — в отдаленный овраг, куда сбрасывали мертвых животных с плантации.

Окорока, подпрыгивая, покатились по склону, и Уилл прошептал:

— Прощай, Девочка, мне очень жаль, что с тобой так обошлись.

Глава 52 ПОЧВА ПРОГРЕВАЕТСЯ

Деньги могли обесцениться за одну ночь, избранные правительства могли пасть, но лишенные окон прочные ледники, где хранилось мясо, всегда напоминали тем, кто жил от земли, что истинное процветание обеспечивается трудами собственных рук да Божьим промыслом.

Соседи прибыли, чтобы своими глазами убедиться в совершенном поругании.

— Как только они додумались сотворить такое?

Мужчины бормотали проклятия и обходили ферму кругом, словно преступники могли еще быть неподалеку. Уилл проводил желающих к месту, где были привязаны лошади ночных вандалов, фермеры наклонялись и проводили по следам пальцами. Тони Фонтен принялся спорить с братом Алексом о размере подков одной из лошадей.

Словно на похоронах, женщины принесли хлеб и кастрюли с едой; миссис Тарлтон передала Сьюлин два окорока.

— Чтобы у вас было чем встретить Рождество.

Сьюлин сказала, что будет хранить их в кладовой, так безопаснее.

Безопаснее. Кто теперь может поручиться за безопасность?

Постепенно соседи разошлись по домам. К половине шестого, когда зимой уже темнеет, перепуганные домашние слуги-негры — все, за исключением Мамушки, которая спала в комнатке над кухней, сидели по своим хижинам, запершись на засов.

Возбужденный суматохой и чувством ответственности,

Бу той ночью лаял на каждую лисицу или хорька, пытавшихся пробраться через ограду. И Уилл Бентин каждый раз поднимался, натягивал на ночную сорочку комбинезон и совал босую ногу в холодный ботинок. Спустившись по черной лестнице, он выходил с ружьем во двор.

А когда он возвращался в постель, Сьюлин, сонно ворча, отодвигалась от его холодных объятий.

Ближе к вечеру, в канун Рождества, фургон «Рейлуэй экспресс» доставил большой деревянный ящик, залепленный вклейками пересылочных компаний. Уилл с Большим Сэмом помогли сгрузить тяжелый ящик и угостили возницу кружкой пунша, которую он быстро опорожнил, поглядывая на низко нависшие облака.

Уилл сказал, что, по его мнению, вполне может пойти снег.

— Сегодня никого не встретишь на дороге, — заметил большой Сэм.

— И я не задержусь, это уж точно, — ответил возница и погнал коня в сторону Джонсборо.

После ужина все собрались в зале и принялись наряжать елку, установленную Большим Сэмом. Перешептываясь, то и дело бросая взгляды на таинственный ящик, дети пришлись увешивать деревце яблоками, грецкими орехами, вырезанными из бумаги фигурками. Встав на табурет, Уилл водрузил на самую верхушку ангела, совсем недавно сшитого Розмари из лоскутиков розового и белого шелка. Взрослые укрепили подсвечники на еловых лапах повыше, что-бы ручки детей не могли до них дотянуться.

На крыльце послышались шаги — пришел Эшли Уилкс. На его шляпе и пальто блестели снежинки.

— Простите, что задержался. Я подстригал яблоньки и совершенно забыл о времени. Счастливого Рождества, Бо! — обнял он сына. — Всем счастливого Рождества!

Пока Розмари наливала Эшли рождественского пунша, Уилл подошел с гвоздодером к ящику. Скрежет вытаскиваемых гвоздей заставил детей заткнуть уши.