Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Когда в марте 1856 года Александр II посетил Гельсингфорс, Берг подал ему записку, в которой предлагал ряд мер по расширению прав финского языка: ассигновать сумму на содержание в уездах и приходах переводчиков для перевода правительственных постановлений на финский язык, а также учредить на счёт казны финскую газету. 11(23) марта император одобрил эти предложения[1154].

При этом генерал-губернатор самонадеянно полагал, что держит ситуацию под контролем. Так, в письме министру статс-секретарю по делам Финляндии графу Армфельту от 14 апреля 1856 года Берг, выразив своё полное удовольствие по поводу строгой критики, высказанной Снельманом по адресу шведских корреспонденций и газетных статей о Финляндии, говорил следующее:

«Что же касается той будущности, которую предсказывает финскому народу г. Снельман, то, говоря, между нами, я плохо верю в его пророчество. Мне кажется, что это племя вовсе не предназначено играть какую-нибудь роль среди цивилизованных народов Европы. Но оно должно нам послужить средством для окончательного освобождения Финляндии из-под влияния Швеции. И к этому мы прежде всего должны стремиться. Финскому народу следует дать хорошее религиозно-нравственное воспитание и сельскохозяйственное образование; далее, можно покровительствовать его народной поэзии, а вообще надлежит выяснить финнам, что наше управление лучше и выгоднее шведского. Что же касается прочих финноманских мечтаний, выходящих за пределы начертанных мною здесь рамок, то всё это производит на меня впечатление мыльных пузырей»[1155].

В мае 1857 года на выпускные торжества в Гельсингфорском университете прибыла делегация шведских преподавателей из Упсальского университета. На прощальном ужине 18(30) мая молодой учёный Адольф Норденшельд провозгласил тост за будущее Финляндии: «Почему бы и нам, финляндцам, не позволить себе помечтать о грядущем?… В нас живёт сознание наших прав на свободу и узы, которые в течении 50 лет были оборваны, вновь начали завязываться, и таким образом, в той борьбе, которую ведём с тёмными силами, мы не стоим одинокими на поле брани». И вновь Снельман в своём «Литературном Листке» осудил выходку Норденшельда, назвав его речь выражением дешёвого либерализма[1156].

В качестве ответной милости в 1858 году последовало распоряжение вести приходские протоколы на финском языке в тех приходах, где богослужение велось на этом же языке. Тогда же Гельсингфорский университет получил разрешение употреблять финский язык на академических диспутах[1157].

С 1860 года сборник постановлений Великого Княжества Финляндского, который ранее печатался на шведском и русском языках, стал издаваться также и на финском языке. В начале того же года генерал-губернатор ходатайствовал разрешить печатать учебную литературу на финском языке и 26 января (7 февраля) 1860 года получил на это Высочайшее соизволение. Благодаря его содействию, «Финское литературное общество» получило возможность издать на финском языке Общее Уложение 1734 года[1158].

Льготы и привилегии обильно сыпались на жителей Великого Княжества не только в языковой сфере. Как верно заметил П.И. Мессарош: «Царствование Императора Александра II было истинным торжеством сепаратистского движения в Финляндии. Сдерживаемое твёрдой рукой Императора Николая I, но не уничтоженное им, оно чуть не с первых дней нового царствования громко заявило о своём существовании»[1159].