Реванш Сталина. Вернуть русские земли!

Работа дворянской палаты началась с обсуждения вопроса о стульях, поставленных не в указанном законом порядке. Чтобы расставить их надлежащим образом, потребовалось всего лишь два часа дебатов^[73]. После чего трибуна сейма была немедленно использована для демонстрации ущемлённого национального достоинства. Трое депутатов-дворян — Шанц, Уггла и Брун — являлись русскими чиновниками. На этом основании их попыталась лишить полномочий, ссылаясь на шведские законы, запрещающие участвовать в сейме лицам, состоящим на службе иностранного правительства. Таким образом, ряд депутатов сейма недвусмысленно давал понять, что считает Финляндию отдельным от России государством. Наконец большинством 74 голоса против 34 дворянская палата постановило допустить троих депутатов к заседаниям, но с условием, чтобы это постановление не имело силы при открытии будущего сейма^[74].

Далее один из дворянских депутатов в своей речи сравнил положение Финляндии в царствование Николая I с «временами рабства евреев в Египте»^[75]. Вскоре на сейме прозвучали требования признания нейтралитета Финляндии в случае войны России с какой-либо державой и учреждения отдельного флота. «Что же более? Чего же недостаёт Финляндии, чтобы при столкновении России с другими державами она не объявила нам войну или, по крайней мере, не сохраняла грозного вооружённого нейтралитета?» — саркастически спрашивал по этому поводу редактор крупнейшей консервативной газеты «Московские ведомости» Михаил Катков^[76].

Даже во время начатого в 1867 году строительства железной дороги между Петербургом и Финляндией, на которое государственное казначейство Российской Империи выделило субсидию в 2,5 млн рублей, финляндцы упорно требовали колею европейского образца. Однако на этот раз Александр II настоял на строительстве по русскому образцу, заявив: «Если финляндская железная дорога будет узкоколейной и русский подвижной состав не будет в состоянии передвигаться по ней непосредственно, то в России поднимется такая буря против Финляндии, что не в Моих силах будет защитить финляндцев»^[77].

Вплоть до 1860-х годов всё обучение в Великом Княжестве велось исключительно на шведском языке. 29 апреля (11 мая) 1866 года было принято Высочайшее постановление об устройстве народного преподавания в Великом Княжестве Финляндском, вводившее обучение на родном языке^[78]. В результате к концу XIX века Финляндия фактически являлась страной всеобщей грамотности. Если по переписи 1880 года среди жителей Великого Княжества обоего пола старше 10 лет неграмотными были 2,5 %, то по данным переписи 1890 года — 2,1 %^[79]. И это при том, что в целом по Российской Империи неграмотных было свыше 70 %.

Однако среди православного населения Финляндии неграмотных в 1890 году было 45,3 %^[80]. Это было не следствием пресловутой «русской лени», а результатом политики министерства народного просвещения. К 1895 году в Великом Княжестве имелось всего лишь 4 русских средних учебных заведения (мужская и женская гимназии в Гельсингфорсе, реальное училище и женская гимназия в Выборге) и 15 начальных школ^[81]. При этом мужская гимназия в Гельсингфорсе была открыта в 1870 году, а женская — в 1875-м.

Весомую лепту в дело искоренения русского языка в Финляндии внесло православное духовенство. Невзирая на то, что большинство православного населения Выборгской губернии составляли русские и обрусевшие карелы, в приходских православных школах было введено обучение на финском языке. Требования карелов о том, чтобы преподавание шло на русском языке, отвергались под предлогом отсутствия русских учителей.

Богослужение в православных храмах также, как правило, велось на финском языке. Дошло до того, что в Сальминском православном приходе крестьяне наотрез отказывались посещать церковь, если в ней будут служить на финском. Стали служить на церковно-славянском, однако в школе продолжили преподавать по-фински, «за неимением учителей, знающих русский язык»^[82].