Ревенант

И тогда это произошло. Его крылья начали раскрываться из щелей возле лопаток. Левое крыло, прижатое к матрасу, было бесполезно. Но правое раскрылось во всей свой чёрной, серебряной и золотой красе. Не сражаясь с инстинктом, он заключил тело Блэсфим в защитный кокон своих перьев. Он подарил ей Объятия Ангела, акт привязанности, обещания… или любви.

Боже, он был дураком.

Блэсфим разбудил аппетитный аромат жареного мяса. Она открыла опухшие глаза, вздрагивая от боли в горле, последствия своей истерики. Казалось странным, что избыток слез может вызвать ощущения пустыни во рту. Стоп… она рыдала в своём кабинете. Перед Ревенантом. Она застонала и накрыла голову одеялом.

Одеялом, которое пахло Ревенантом.

Боже, как она могла вот так сорваться? Она даже не знала, что именно заставило её сломаться, но знала, что это больше не повториться. Она была сильнее. Должна быть, чтобы прожить так долго.

— Привет. — Его голос, дымный и звучный, ворвался в её мысли, но она не была уверенна, хорошо это или плохо. — У меня есть еда.

Она высунула голову из-под одеяла и посмотрела на него, когда он вошёл в спальню с коричневым бумажным пакетом.

— Еда?

Он поднял пакет, покрытый жирными пятнами.　

— Свежая доставка из моего любимого подземного паба.

Голод вытеснил смущение, и она села, осознав в последнюю секунду, что голая. Спешно, она натянула на себя одеяло. Не то, чтобы Ревенант не видел каждый дюйм её тела прежде. Тем не менее, быть обнажённой во время секса не то же самое, что голой и эмоционально открытой сейчас. Ей казалось, что он видел не только её тело, но и мысли.

Что-то блестящее привлекло её внимание, и она потянулась через бледно-голубое одеяло, её пальцы нащупали самое изысканное перо. Размером примерно с хвостовое перо лысого орла оно было роскошным сине-черным сатином с вкраплениями золота и серебристым наконечником.

— Вау, — сказала она. — Твоё?

Ревенант покраснел. Она понятия не имела почему. Если бы её перья выглядели так, она бы все время показывала их. К сожалению, у неё были полупрозрачные с розоватым мерцанием, которые были присущи всем Неистинным Ангелам, и, они выглядели экзотическими издалека, но вблизи были тонкими, как лист бумаги и были предназначены только для шоу. Не то, чтобы она жаловалась. Она понятия не имела, как выглядят её настоящие крылья, и не хотела этого знать. Знание означало, что её прикрытие Неистинного Ангела исчезло, и она, скорее всего, умрёт, прежде чем сможет свыкнуться со своими настоящими крыльями.

— О… да. Это моё. — Ревенант опустился на кровать и вытащил из сумки четыре контейнера, а также салфетки и пластиковую посуду. — Там копчёные ребра, фрикадельки в соусе и отбивные.

— Никаких овощей, да?

Он открыл последнюю коробку, чтобы показать хрустящую, золотистую картошку фри.　

— Вуаля. Овощи.

— Как врач, я собираюсь уступить. — Осторожно отложив перо, она протянулась к коробке, полной обугленных рёбер, но отдёрнула руку назад в последнюю секунду. — Смею спросить, что это за мясо.

Он повёл плечом ленивым движением.　

— Не знаю. Насколько крепок твой желудок?

У неё было чувство, что он дразнит её, но она не собиралась проверять эту теорию. Она ткнула фрикадельку пластмассовой вилкой и съела её за два укуса. Затем она накинулась на рёбрышки, не заботясь о том, что Ревенант наблюдал за ней с самодовольной ухмылкой на лице.

— Что? — пробормотала она набитым картошкой ртом. — Никогда не видел, как кто-то ест?

— Мне нравится смотреть, как ты ешь. Я бы сам хотел приготовить еду, но не хотел оставлять тебя одну, пока охочусь.

— Очень заботливо с твоей стороны, — сказала она, задаваясь вопросом, как часто он готовил для женщин. — Но я точно не собираюсь спрашивать, на кого ты собирался охотиться.

— Наверное, это мудро.

Они закончили, есть в удивительно комфортной тишине, и когда она проглотила последний кусочек, Ревенант исчез в ванной. Он вернулся с мокрым полотенцем и заставил её ошеломлённо замолчать, когда очень нежно начал протирать её лицо, прикасаясь к глазам с величайшей осторожностью. Затем он двинулся к её рту и рукам, ловя каждый кусочек липкого соуса и масла.

У неё возникло чувство, что он уже заботился о ком-то так прежде. Трудно было представить, что этот большой и плохой Сумеречный Ангел мог быть настолько нежным и заботливым.

Когда она закончил, она поймала его руку.

— Кем она была?

Он знал, что она имела в виду, в его глазах заплясали тени.　

— Моя мать, — тихо сказал он.

И затем, словно его ударили раскалённой кочергой в задницу, он вскочил на ноги и бросил тряпку в кучу одежды в углу. Затем вытащил из ящика футболку Guns N’ Roses и протянул ей.

— У меня нет белья, которое тебе подойдёт, но есть пара спортивных штанов, если хорошенько их стянуть на талии, они могут подойти. Очень сильно стянуть.

— Все в порядке. Я могу надеть униформу. В любом случае мне пора идти.

— Куда? В больницу, где тебя отстранили?