Ревет и стонет Днепр широкий

Артиллеристы молчали. Демьян все вытирал и вытирал пот — пот струился со лба на губы, мелкие брызги дождика смешивались с ним. Несколько голов повернулось налево, посмотреть на дорогу под ветвистыми липами, которая вела к панскому дворцу, — оттуда послышался топот конских копыт в карьере: от штаба к артиллерийскому постою галопом мчался офицер. Офицеры на митинг не были приглашены, не извещен был и солдатский комитет дивизиона: в нем заправляли офицеры–эсеры.

Демьян тоже увидел всадника и заторопился:

— А вспомните, братки, как вы свои пушки ставили на отдых — давали передышку стволам, когда мы, пехтура, выходили с немцем–австрияком брататься меж окопов, на ту землю, которая ничейная!.. Молчали же вы тогда!.. Проявляли международную солидарность трудящихся!.. А как выходили мы спасать ту роту, которая сдуру поддалась на провокацию французского министра, — поддержали же вы тогда нас, прикрыли железным куполом! Проявили же тогда пролетарский интерес!

Офицер–верховой уже появился во дворе, и несколько солдат кинулись ему навстречу, угодливо придержали коня и помогли спрыгнуть на землю.

У Евгении Богдановны тревожно сжалось сердце. Своего брата солдата слушают хмуро, а офицеру подобострастно угождают. Это не предвещало добра.

Неужели не согласятся помочь винницкому 15–му полку?

Офицер тем временем пробился сквозь солдатскую толпу — дорогу ему вежливо уступали — и взобрался на лафет рядом с Демьяном и Бош. Это был поручик, председатель солдатского комитета артиллеристов.

— Что за неорганизованный митинг?! — закричал поручик сердито. — Почему без ведома комитета? Почему без разрешения командира полка?

Толпа загудела: окрик офицера пришелся солдатам не по душе. Этой переменой в настроении солдат нужно было воспользоваться, и Бош поспешила сменить Демьяна.

Она взяла на себя ответ офицеру, но слова ее были обращены к солдатам:

— Информирую вас… товарищ господин офицер…

Кто–то в толпе чмыхнул, кто–то захохотал.

— Митинг собрала я, сообразно моим полномочиям. — Евгения Богдановна не сказала, что это за полномочия, ибо их и не было. — Как председатель областного комитета… — Она снова не назвала, что это за комитет, — я не нуждаюсь в разрешении нижестоящих инстанций.

Слово «областной» произвело впечатление на поручика, он даже коротко отдал честь, но ирония задела его:

— Митинг не разрешаю! Часть на боевом марше! Никаких собраний без разрешения командира и предварительного согласования с солдатским комитетом!

— Ишь ты какой! — послышалось из толпы. — Вроде генерал–губернатор! — По толпе прокатился недобрый смех.

А другой голос откликнулся:

— Да мы вас, ваше благородие, в понедельник избрали, а в субботу и сбросить можем!..

Воспользовавшись внезапным расположением солдат, а еще больше неприязнью к офицеру, Бош снова взяла слово. Оттирая офицера плечом, торчащим рубцом рыжего солдатского полушубка, Евгения Богдановна сразу же начала речь. И каждый раз, когда ее слова вызывали возмущение поручика и он пытался вмешаться, она таким способом — плечом — отталкивала его прочь. Это каждый раз вызывало оживление в солдатской толпе.

— Тю! Ну и баба! Глянь, как она его толкнула! Это, видать, такая, что и над своим мужем сверху!.. Тихо, хлопцы! Давайте послушаем, что скажет эта боевая баба!

Толпа то и дело разражалась хохотом.

А Евгения Богдановна, хотя и не долго, а коротко, делала солдатскому собранию целый доклад. Одной фразой, для начала, она сказала даже о международном положении: о международном положении теперь все солдаты любили послушать. Второй фразой проинформировала о событиях в Петрограде: подготовка пролетариата к восстанию — возможно даже завтра — за власть Советов, — и аудитория реагировала с живым интересом. О событиях в Петрограде сюда, в глухие подольские села, доходили только неопределенные слухи. Третьей фразой было сообщение о том, что лозунгами восстания будут: немедленный мир и немедленно — землю крестьянам! Это сообщение вызвало самую бурную реакцию.

— Мир! — кричали солдаты. — По домам, чтоб землю делить. А то баит: снова война!

Тут должен был следовать наиболее трудный поворот в речи, и Евгения Богдановна приступила к нему с душевным трепетом.

— Мир и землю делить! — крикнула она. — Но, думаете, господа помещики так ее вам и уступят? Помещики, фабриканты и капиталисты уже объединились и шлют против вас свои контрреволюционные войска! Ставка посылает в Петроград Дикую дивизию! Через Киев идут казаки атамана Каледина! В Винницу нагнали «ударников» — юнкеров! Контрреволюция намеревается залить вашу землю кровью рабочих, крестьян и революционных солдат! И вы, революционные солдаты, должны помочь братьям по классу! Помогите винничанам своими пушками, товарищи артиллеристы!

— А верно! — раздались возгласы. — Помогать нужно, братцы! Своим поможем и за себя постоим! Баба правду говорит! Двигаться надо, хлопцы!

Офицер, председатель комитета, все–таки оттолкнул Бош и хотел что–то крикнуть, но из солдатской толпы сразу же послышалось: