Ревизия командора Беринга

Потом — ещё две недели — перетаскивали на берег грузы с «Якуцка». Льды так плотно зажали судно, что не давали ему и затонуть... Когда были перевезены все грузы, начали было разбирать на дрова и корабль, но не успели. Море не пожелало делиться добычей. Льды чуть раздвинулись, и «Якуцк» скрылся в ледяной пучине.

Простившись с судном, двинулись к русскому посёлку промысловиков, названному Конечным. «И в том пути от великих стуж и метелиц и от пустоты претерпевали великую трудность». Обессилевшие солдаты и матросы ложились на снег и отказывались идти дальше.

— Всё равно помёрзнем, ваше благородие, и не доберёмся до зимовья... — сказал Лаптеву матрос Сутормин.

Как отмечено в путевом журнале, и Сутормин, и поддержавший матроса солдат Годов тут же были «штрафованы кошками».

После экзекуции двинулись дальше.

Впереди, в зелёном кафтане, сжав зубы, шагал навстречу пурге лейтенант Харитон Прокопьевич Лаптев. Благодаря его железной воле и удалось спасти отряд. Всего четырёх человек потеряла команда «Якуцка» после кораблекрушения. Остальные дошли до Конечного и благополучно перезимовали здесь.

Из посёлка Конечный Харитон Лаптев отправил в Адмиралтейств-коллегию рапорт — «не допустил лёд, судно истёрло» — о гибели «Якуцка». В этом же рапорте он указал, что не видит оснований для прекращения деятельности отряда, и предложил продолжать работы по составлению карты. Только теперь уже описывать берега «сухим путём на собаках, но здешнему состоянию в нартах запрягши».

Ответ на рапорт мог прийти в лучшем случае через полтора года. Поэтому, «дабы всуе время не прошло», Харитон Лаптев тут же, едва устроившись на зимовье, принялся готовиться к осуществлению своего плана. Заранее начали откармливать собак. Сформировали три небольших отряда, а остальных людей, чтобы не тратить зря провиант, отправили в Туруханск.

17 марта 1741 года к устью реки Пясины ушёл в маршрут Семён Челюскин. На восточный берег Таймыра Харитон Лаптев направил отряд геодезиста Никифора Пекина. Сам двинулся прямо на север, к озеру Таймыр...

6

Метр за метром, забрасывая на льдины верповочный якорь и затем подтягиваясь на канате, продвигался на восток «Иркуцк».

И удалось, удалось-таки обогнуть Святой Нос и пройти к устью Индигирки. Не столь и большим оказался полуостров, как принято было изображать на картах...

Зимой составили карту обследованного побережья и повезли в Петербург. Отчитываться перед Адмиралтейств-коллегией отправил Дмитрий Яковлевич Лаптев ставшего умелым геодезистом матроса Алексея Лошкина.

В Петербурге отважный геодезист как раз к казни Артемия Петровича Волынского поспел. Самого кабинет-министра Лошкин не знал, а вот Фёдора Ивановича Соймонова хорошо помнил, потому как служил Лошкин под его командою на Каспии. И так велик, так славен Фёдор Иванович Лошкину казался, что когда увидел, как рвут ему ноздри, не выдержал матрос. Ни льды глухие, ни озарённые лишь полярным сиянием заполярные ночи, ни вползающая в тело цинга не страшили отважного матроса. Тяжеленную мерную цепь протащил он на себе вдоль всего побережья Ледовитого океана до реки Алзеи, и ничего, жив и здоров остался, а тут сплоховал. Запел жалобно:

А кумушки пьют, голубушки пьют.
Меня ж, молоду, с собою зовут...

Удивлённо оглядывались на поющего матроса ротозеи, качали головами, где это служивый наклюкаться поспел?

Народу много и казённого было на площади. Живо взяли матроса под руки, повели куда следует. Только Лошкин и не заметил, куда волокут его. Серьёзно пел он, весь в песню ушедчи:

Ой, сын, ты мой сын! Что за семьянин?
Жену ты не учишь, молоду не журишь!
Сниму с стены плеть, пойду к жене в клеть,
Вдарю по стене, скажут: по жене,
Вдарю по подушке, скажут: по жёнушке.
Выйду за ворота, ребятам скажу:
«Вот так-то, ребята, с уменьем живите,
С уменьем живите, молодых жён учите:
Батюшку потешил — жену не сувечил...

С этими песнями и добрались до места. Там растелешили Лошкина, а он и под кошками песни поёт. И все про жену молодую, про забор разобранный, про коней, сведённых со двора... Смекнули тогда, что неладное что-то с матросом случилось — от переизбытка впечатлений столичных немножко головой повредился матрос.

Так и не довелось Лошкину отчёт дать Адмиралтейств-коллегии. В награду за все подвиги определили его в приют для умалишённых. Там теперь песни пел матрос Лошкин, мерной цепью берег Ледовитого океана измеривший...

А приказ Адмиралтейств-коллегии — «поступать, усматривая по тамошнему состоянию, по наилучшему его рассуждению» — повёз лейтенанту Дмитрию Лаптеву другой гонец.