Ревизия командора Беринга

Впрочем, в 1740 году ничего не предвещало печальной участи Ивана Антоновича... Торжества по поводу его рождения затянулись и оборвались только 5 октября, когда, потеряв сознание за обедом, слегла императрица Анна Иоанновна.

16 октября она назначила своего верного Ягана регентом при младенце-императоре и на следующий день, шепнув Бирону: «Не боись!» — померла.

Бирон и не собирался никого бояться. Десять лет он правил Россией из-за спины Анны Иоанновны. Теперь собирался править уже вполне открыто.

Конечно, он догадывался, что не все были довольны решением императрицы...

Вот и сегодня кабинет-министр Бестужев доложил, что шёл по Васильевскому острову, а впереди гвардейский капитан Бровицын — кафтан зелёный, шпага снег царапает — с солдатами...

   — И смутьян этот, ваша светлость, жалуется солдатам, отчего это регентом ваша светлость, а не родной отец императора! Сейчас в Тайную канцелярию Бровицын доставлен, и с дыбы показал он, ваша светлость, что с ведома принца Антона-Ульриха столь возмутительные речи вёл...

Спокойно выслушал Бирон своего верного кабинет-министра. Семнадцать лет верховная власть в руках его, Бирона, по закону находиться будет. За семнадцать лет многое можно успеть. Только надо ли ждать? Задумался герцог...

7 ноября обедал у Бирона фельдмаршал Миних с семейством. За обедом Бирон задумчив был. Рассеянно ковырялся в еде, слушал Миниха, а сам думал, надо ли ждать семнадцати лет или арестовать Анну Леопольдовну с мужем сразу после похорон Анны Иоанновны. До похорон нехорошо это делать... К чему лишние разговоры? А после похорон кому и зачем нужна будет Анна Леопольдовна? Дура она редкостная. Это ведь только дура и могла его сына, Петрушу, отвергнуть. Жила бы сейчас спокойно. А так... Петрушу надобно теперь на великой княжне Елизавете Петровне женить... Тогда можно и младенца-императора придушить... Только надобно ночью сделать все...

   — Скажите, фельдмаршал, — спросил Бирон, отложив вилку. — Случалось вам во время ваших походов что-нибудь важное предпринимать ночью? Удивлён был вопросом Миних.

   — Ночью? — в чрезвычайном смущении переспросил он. — Я, ваша светлость, сразу и не припомню, но у меня такое правило: пользоваться всеми обстоятельствами, которые кажутся мне благоприятными.

И верно. Так и поступил, обеспокоившись неожиданным вопросом правителя, фельдмаршал.

Покидая дворец, он выяснил, что нынче ночью регента будет охранять караул преображенцев. Фельдмаршал был подполковником в Преображенском полку. Сию конъюнктуру нельзя было упускать...

Захватив несколько гренадеров и адъютанта Манштейна, ночью фельдмаршал вернулся во дворец. Верные преображенцы без спора пропустили гренадеров. Когда Манштейн взломал дверь в спальню герцога, тот успел только спрятаться под кровать и то — не полностью. Босая нога герцога высовывалась из-под кровати.

Когда Бирон, понукаемый штыками, был извлечён из своего убежища, Манштейн первым делом заткнул ему ночным колпаком рот, а потом объявил, что его светлость арестована.

Для вразумления гренадеры маленько побили прикладами герцога и, связав ему руки, повели мимо верных присяге преображенцев к карете Миниха.

В эту же ночь был арестован брат герцога — генерал Густав Бирон. Густава охраняли измайловцы, по и они достаточно тонко разбирались в сущности данной ими присяги и защищать генерала Бирона не стали.

Переворот, как и все гвардейские перевороты, был осуществлён спокойно, и уже утром Анна Леопольдовна осматривала имущество Биронов и одаривала им отважных победителей. Фрейлине Юлиане Менгден были подарены расшитые золотом кафтаны герцога и его сына. Фрейлина велела сорвать золотые позументы и наделать из них золотой посуды... Миних получил звание первого министра, а супруг Анны Леопольдовны — звание генералиссимуса. Сама Анна Леопольдовна удовольствовалась званием регентши.

А Биронов, собрав всех вместе, повезли в Шлиссельбургскую крепость. Улюлюкал народ, провожая ещё вчера всесильного временщика. И это очень огорчило наблюдавшую за вывозом Биронов Анну Леопольдовну.

   — Нет, не то я готовила ему... — с грустью сказала она. — Если бы Бирон сам предложил мне правление, я бы с миром отпустила его в Курляндию.

   — Безумный человек... — кивал словам правительницы Андрей Иванович Остерман. — Не знал он предела в своей дерзостности...

По распоряжению Липы Леопольдовны Бироны были увезены в Пелым, где велено было выстроить для них дом. План этого, предназначенного для своего друга, дома Миних начертил собственноручно.

И теперь и пожить бы Анне Леопольдовне в своё удовольствие в отвоёванной у Бирона стране, но не было мира между победителями. Осложнились отношения между Австрией и Пруссией, и раскол прошёл в стане победителей Бирона. Миних за Пруссию стоял. Говорил, что туда надобно русских солдат послать, чтобы за Пруссию они воевали. Остерман же Австрию, как всегда, поддерживал. И Анна Леопольдовна Остермана поддерживала... Миниху пришлось в отставку подать.