Ревизор Империи

— Построим! Вот увидите, будут там госпитали. А пока вернемся к нашим поросятам. Я уже говорил вам, что этим вечером мы во многом обязаны Георгию Андреевичу; теперь прошу его пояснить сказанное.

Брусникин слегка поправил усы и начал.

— Речь идет о вашем появлении в Бежице и на нашем заводе. Согласитесь, оно ведь не совсем обычно?

— Ну, как получилось, так получилось. Это вызвало у контрразведки подозрения?

— Скажем так: это могло вызвать подозрения. На первый взгляд, можно было подумать, что охранка решила сделать вас своим осведомителем на заводе, для чего и произвела ваше задержание. Но осведомитель не стал бы открыто заявлять господину Коськину о намерениях на него донести. Он дождался бы последствий, а потом изложил свои наблюдения.

Капитан аккуратно отрезал кусок шашлыка и окунул его в соус на тарелке.

— Можно было также подумать, что вы шпион, тем более, что имеются данные, что в уезде действует германская агентура. Предположим, вы спровоцировали свое задержание, чтобы в охранке за неимением улик вас отпустили и дали указание филерам не обращать на вас внимание. Однако любой шпион имеет хорошо продуманную легенду. Он имеет отменно сфабрикованные документы и всегда готов рассказать, где жил, где родился, как звали соседей, где стоял ближайший колодец возле дома — в общем, все, что обязан знать обычный человек. Вы же о себе почти ничего никому не рассказали. Сведения, сообщенные вами, ни один шпион не скажет. За такими вещами охотилась бы не одна разведка — и вдруг такой королевский подарок.

Капитан отправил шашлык в рот и не спеша начал жевать.

— Господа, Конан-Дойль много потерял оттого, что не был с вами знаком, — произнес Виктор. — Догадываюсь, что, в этом и была цель моего приглашения?

— Насчет цели мы поговорим немного позже, — возразил Добруйский, — Георгий Андреевич, продолжайте.

— Еще одна интересная деталь: несомненно, вы имеете опыт проектирования катерпиллеров, о чем говорят сделанные вами расчеты, но, похоже, не имели представления о нынешнем состоянии дел в их производстве.

— Разумеется. Я изобретатель. Хотел запатентовать катерпиллер, некоторые улучшения конструкции, делал расчеты для постройки опытного образца. Но до этого не дошло, осталось на бумаге. Финансовые проблемы. Так что о производстве вопрос не стоял, и состояние дел не изучалось.

— Растратились на изобретательство? Увы, случается. Многие светлые умы в России умерли в нищете… Патент-то получили?

— Что? А, патент? Нет, тоже на пошлину не хватило, потом сомнения взяли в идее… Может, будет новая работа как-то пересекаться, что-то и удастся проверить. Техника-то на весь двадцатый век перспективная.

Виктор ждал следующего вопроса, но вместо этого полковник предложил еще раз по коньячку. Подняли за государя; отказаться в этой компании было явно нереально. Кстати, государем был Николай Романов, очевидно, Второй, что Виктору особого энтузиазма не придало. Наступила мучительно долгая пауза для пережевывания; кордебалет уже ускакал за кулисы и на эстраде баритон выводил романс Шишкина: «Мне так отрадно с вами носиться над волнами…». Табачный дым сгущался.

«А может, они знают? Раз здесь АИ, значит, попаданец уже был, и они, как во второй и третьей реальности, его ищут. Собственно, искали и в четвертой — случайность помешала. Капитан по долгу службы побывал у Веристова, тот дал инфу про деньги и часы… А если не дал? Если у них конкуренция? Почему Веристов сам не догадался? Какой смысл бродить вокруг да около? Проверочные мероприятия? Ну да, на моем месте может быть дезинформатор. Но опять-таки: будет ли охранка делиться с военной контрразведкой?»

Капитан молча наполнил бокалы.

Странно, что он не курит, подумал Виктор. И ведь Веристов, похоже, специально сунул подозрительного человека на паровозный. Скормил, так сказать, военной контрразведке. Зачем? Зачем отдавать лавры в чужие руки, изображая Шерлока Холмса, разгадывающего значения слова «СССР»? Или наоборот — чтоб обломились? Высокий шатен в светлом костюме, ловушка для дураков? Чем дальше, тем все меньше это нравится.

— Господа, настает печальная минута… — Добруйский взял в руки рюмку и задумчиво поглядел на нее, — можно было бы попросить музыкантов на время остановить игру, но… пусть это останется незаметным для публики.

«О чем это он? Или о ком? Ах, да. Это я затупил. Историю надо учить, историю».

Третий тост был за павших товарищей, и отказаться снова было нельзя. Зато Виктор узнал, что Добруйский участвовал в японской кампании, где командовал Первым императорским бронедивизионом, единственным на тот момент, был дважды ранен и получил звание майора.

— Это же были те самые паровые броневики на шасси, что у фирмы Мюррея купили! — воскликнул Брусникин. — Их еще в Питере блиндировали, на Путиловском. Помните, Виктор Сергеевич?

«Помните что? Хочет узнать, насколько я интересуюсь бронетехникой? А может, не было никаких броневиков Мюррея?»