Ревизор: возвращение в СССР 3

Павел Сатчан сидел в президиуме, и уже не был уверен, что пришедшая ему в голову идея с этим выступлением была так хороша. Паренек же совсем школьник — а ну как сейчас засмущается и замрет столбом? Нет, с ним наедине, конечно, он был очень хорош — так убедительно все про чилийскую ситуацию излагал, что хотелось слушать и слушать. Но это огромная аудитория, сотни человек, и уже сейчас молодые девчонки откровенно смеются над лопоухим оратором.

Впрочем, ничего уже было не исправить — коней на переправе не меняют. Единственное, что оставалось делать, так это продумывать запасной план. Что он лично знает про Чили? Ведь если паренек не осилит, придется ему самому выйти и хоть что-то сказать. Знал комсорг, честно говоря, немного — в основном то, что сам Ивлев на днях ему и рассказал. Ну да ладно, и не в таких ситуациях выкручивались! Всегда можно быстро свернуть сложную тему, и перейти на бытовуху. Жалоб на моральный облик комсомольцев у комсорга было предостаточно — молодые жены приходили закладывать мужей, которые крутили шашни с чужими женами. Можно будет разобрать парочку таких случаев, решительно осуждая безнравственное поведение мужей, и все тут же забудут про это Чили — рыться в чужом грязном белье и обсуждать пикантные детали любовных связей гораздо интереснее.

Но тут шум в зале моментально стих — внутрь вошёл и пристроился в первом ряду сам директор завода. Не то, чтобы Сатчан его боялся — Шанцев прекрасно знал, какие могущественные силы стоят за присланным на завод комсоргом, и не лез в его дела — но все же не хотелось бы облажаться перед директором. Вот что его принесло, он же обычно не ходит на такие мероприятия? Ну, Ивлев, пожалуйста, не налажай уж совсем по-крупному! — мысленно взмолился комсорг.

В этот момент лопоухий оратор, приняв наступившую тишину за сигнал начинать, придвинул к себе микрофон и начал:

— Отлично, товарищи, рад, что все собрались, и мы можем приступать! Нам и не вообразить всю ту тяжесть груза, что лежит на плечах у латиноамериканцев. Как в Российской империи когда-то, дети сызмальства вынуждены идти работать за сущие гроши, которых и на еду не хватает. Да и взрослым работникам империалисты платят такие крохи, что люди постоянно голодают. Американцы еще в девятнадцатом веке заявили, что Латинская Америка их внутренний двор, и всячески помогают своим богатеям разорять честных жителей этого несчастного региона. Социалистическое правительство Чили — это смелая попытка сломать весь этот проклятый режим рабства и угнетения, на которое сотни миллионов латиносов обречены по факту своего рождения. Рабства перед своей буржуазией, рабства перед янки. Сальвадор Альенде — человек с большим сердцем, пытающийся порвать эти цепи и освободить не только народ Чили, идущий за ним, но и показать пример всему континенту!

Щуплый школьник куда-то исчез. На сцене стоял оратор, чувствовавший себя абсолютно непринужденно, уверенный в каждом своем слове. Отдельных слов и слышно не было — выступающий рисовал перед глазами яркие картины того, как страдали латиноамериканцы, включая чилийцев и какой шанс избавиться от угнетения выпал им в лице социалистического строя.

Сатчан немедленно понял, почему он тогда, разговаривая со школьником, решил доверить ему это выступление, нисколько не сомневаясь в его успехе. Слушая дальше, он обалдевал все больше и больше. Откуда такой талант в таком возрасте? Зал затих. Сатчан понял, что ни разу не видел, чтобы столько народу сидело безо всякого шума. Еще недавно хихикавшие девчонки теперь смотрели на Ивлева, как на пророка. Да что девчонки — директор сидел чуть ли не с отвалившейся челюстью — а этот человек очень много в своей жизни видел.

Чем дальше выступал Ивлев, тем больше Сатчан понимал, что натолкнулся в его лице на уникальный шанс. Его засунули в эту дыру набраться опыта, и, в принципе, ничего особенного от него не ожидали. Но если он правильно разыграет эту карту… Вот тогда его покровители поймут, что он не просто пешка, которую они хотят поставить на нужное им место в обойме, а что и у него есть потенциал.

Решено — он поедет в Москву не развлекаться, как планировал, а прикидывать, что он сможет сделать с этим шансом. И когда вернется, то сделает это с готовым планом.

* * *

Мои ощущения меня не обманули — я захватил этот зал, я повелевал им во время своего выступления. Бесхитростные люди, привыкшие к ораторам, которые, тяжело вздыхая, сбивчиво читали малопонятные им вещи с бумажек, оказались совсем не готовы к уровню ораторского мастерства, который есть у многих в двадцать первом веке.