Ревизор: возвращение в СССР

— У Нинки младший брат полтора месяца назад освободился. Не могут они там общий язык между собой найти. Вы же Нинку знаете, она как рот откроет, ей и по трезвой врезать по роже хочется. Что уж говорить о пьяном. Начал брат вчера Нинку выпимши гонять. Мишка, как старший сын, заступаться за мать полез. Ну и получил по щам. Лицо сильно разбито. Возможно, нос сломан.

— Жалко Мишку, — проговорила мама. — Хороший парень. Всю начальную школу тут просидел. Обедали вместе. Помнишь Паш? Уроки вместе делали.

Опа. Я слушал вполуха, думал, это меня не касается.

— А потом куда делся этот, как его, Мишка? — спросил я. — Почему мы дружить перестали?

— Почему перестали? — не поняла бабушка. — Так же и дружите, наверное. У них как дядька сел за пьяную поножовщину, когда старшего Кузнецова зарезал, так и жить можно стало в доме. Он и перестал к нам ходить.

— Его Нинка не пускала, — возразила мать, — требовала, чтобы он ей с младшими детьми помогал.

— Ну, этого я не знаю, — ответила бабуля. — Но то, что давно он к нам не заходил, то факт. Вы не ссорились, случайно?

Бабушка посмотрела на меня вопросительно.

— Что за Мишка-то? — не понимая, о ком речь, спросил я.

— Да, Кузнецов, одноклассник твой, — начиная раздражаться, ответила бабуля.

— А! Мишка Кузнецов. Ну, как же, знаю. Так он сын этой горластой кассирши из гастронома? Вот, не повезло парню. И это он в больницу попал? — дошло наконец до меня.

Я даже не обратил внимания, что его сегодня в школе не было.

— И что, дядька ему прямо нос сломал?

— Вчера ещё не ясно было, сломал или обошлось, — ответила бабушка. — Сегодня после работы Нинка сразу ко мне, в больнице ещё не была.

— Ну, можно же этого брата обратно посадить, если он несовершеннолетнего покалечил? — предложил я. — А, кстати, чего она от тебя-то хотела?

— Сажать она его не хочет, — ответила бабушка. — По большому гамбургскому счёту, он тогда Нинку с детьми от её пьяного мужа защищал. Правда, и сам не трезвый был. Но если бы не тот урод, выпили бы мужики, да разошлись спать, как все.

— Да… Старший-то Кузнецов больной на всю голову был, — поддержала мама, — как напивался, так всё виноватых вокруг искал, помню, даже за ружьё хватался.

— Нинка просит отселить брата в общежитие куда-нибудь, — объяснила бабуля. — Дети, говорит, косо на дядьку смотрят, всё-таки батю убил.

— Ну, это понять можно, — сказала мама.

— Вот и как я им помогу? У нас только у механического завода общежитие есть. Чтоб туда попасть, надо на заводе работать. А кто судимого возьмёт?

— Да, дела, — пробормотал я. — Мне надо к Ивану Николаеву сходить. Может на полчаса, может на час. Не волнуйтесь.

— Что у вас за дела? — спросила строго бабушка.

— Готовим план захвата мира, — заговорщицким шёпотом ответил я. — Да, чуть не забыл, — я вытащил из кармана рубашки трояк и положил на стол.

Быстро одевшись, я налегке пошёл в сторону дома Ивана. Постучав калиткой, разбудил овчара. На лай вышел Иван.

— Что это ты сегодня без ведра? — подколол он меня.

— Представляешь, так отпустили, — не остался в долгу я.

Мы направились к Терентьевым.

— Что нового на базе? — поинтересовался Иван.

— Да всё как-то не так. Государственный контролёр и компания там сейчас из Брянска. Ревизию внеплановую проводят, — пожаловался я. Иван от неожиданности остановился как вкопанный. — Но я насыпал печенья в папки, правда не во все. Чуть не спалился.

— Какого печенья? — не понял ошарашенный Иван.

— Юбилейного. Пошли.

У Терентьевых нас встретила Каштанка весёлым лаем, переполошив все соседние дворы, но мы, для приличия, ещё и в окно постучались.

Вышел Николай, поздоровался с нами обоими за руку и пригласил войти.

Александр сидел за столом, тётя Вася суетилась в кухонном углу.

— Там комиссия сейчас из Брянска с ревизией, — вместо приветствия сказал громко Иван и с обречённым видом плюхнулся на стул. Я сел рядом.

— Какая ещё ревизия? — подсел к нам Николай. — Только была же в декабре.

— Внеплановая, — подсказал я. — По доносу некоторых товарищей, не будем показывать пальцем, хотя это был слонёнок.

— Чего? Какой слонёнок? — не поняли меня парни.

Они что, тридцать восемь попугаев не видели? Или этот мультик ещё не вышел?

— Ладно, — поправился я. — Это я так, о своем. Давай протокол пока подпишу.

Николай достал из сумки — планшета лист с напечатанным текстом и подал мне. Я прочитал его. Корявенький, конечно, ещё стиль у парнишки, но ничего, научится. И тут я вспомнил, что бабулин паркер остался дома, чем-же я буду подписывать?

Видя, что я закончил чтение, Николай протянул мне карандаш. Я подошёл к столу и расписался в протоколе простым карандашом. Стою и думаю: что это за бред?

Тётя Вася расставляла на столе чашки. Глядя на меня, она рассмеялась.

— А слюнявить карандаш кто будет?

Карандаш химический! Точно. Были такие. Я послюнявил его и расписался не хуже, чем авторучкой. Как прикольно. Я отдал подписанный протокол Николаю и уселся за стол в предвкушении чаепития.