Ревматология по косточкам. Симптомы, диагнозы, лечение

Наш молодой отец прекрасно знал, что делать с капризами маленьких принцесс. «Натренировался на их маме», – обычно смеется он, когда с гордостью рассказывает, как договаривается со своим женским царством.

На сегодняшний день счастливый папа принимает только один базисный препарат. В минимальной дозе. Без генной инженерии. Почему?

У него – ремиссия. Клиническая лабораторная и рентгенологическая.

Это был сложный и долгий путь. Полный испытаний. Мы не останавливались. Шли вперед. Врач – и пациент. Порой сцепив зубы. Пациент верил мне, а я изо всех сил старалась оправдать его доверие.

У нас получилось.

И это не конец истории, а только ее начало. Начало счастливой полноценной жизни молодого мужчины – мужа и дважды папы.

Глава 33 Не все еще потеряно

Эти слова – страшный сон ревматологических пациентов:

■ поздняя стадия;

■ анкилоз;

■ протезирование суставов;

■ четвертая рентгенологическая стадия (пятой стадии нет в природе);

■ три перелома позвонков.

Это… все? Сдаемся?

Лапки сложили и по течению?

Ну уж нет. Даже и не думайте. Нам всегда есть что терять!

Анкилоз одного сустава? Так у вас их двести двадцать! Если не остановить заболевание, будет следующий.

Протезирован один сустав? Другие-то работают!

Три перелома позади? К сожалению, будут следующие. Если мы остановимся.

Нам нельзя останавливаться.

Нам. Нельзя. Останавливаться.

Нужно слишком быстро бежать, чтобы оставаться на месте.

Сумма усилий врача и пациента, поддержка родственников творят чудеса. Воистину – чудеса:

■ возвращается тонус мышц;

■ уменьшаются боли;

■ появляется улыбка на лице;

■ возвращаются самообслуживание, прогулки, хобби.

Да, все это – результат колоссального труда. Ежедневного труда.

Это не забег на стометровку.

Это марафон. Марафон длиною в жизнь.

Выигрывает тот, кто принимает правила игры.

Финал – финишная ленточка – это полноценная жизнь.

Нужно просто начать.

С маленького шага. Шажочка.

Записаться к доктору.

Всего-то!

История 33 Фото в парке

«Да где ж вы раньше были, а?», «Если бы пришли десять лет назад, вот тогда… а сейчас…», «Чего вы ждете? Поздно!» – от таких фраз съежится любой. И потеряет надежду. Забросит лечение.

Уйдет в себя. Приготовится… страдать и мучиться.

Существовать.

Мой новый пациент сидел на краешке кровати. Руки на коленях. Наклонив голову, смотрит в пол. Рядом два костыля.

– Добрый день, давайте знакомиться. Я ваш доктор, зовут меня Елена Александровна. Что вас привело?

Пациент, не поднимая головы, начал неуверенной скороговоркой:

– Я знаю, знаю, доктор, что вы мне сейчас скажете. Что надо было раньше, что ж ты не лечился, сейчас уже никак… И ничем…

Я открываю было рот, чтобы возразить, но не успеваю. Отрепетированная скороговорка продолжается.

– Но мои, – продолжает новенький пациент и кивает в сторону двери, – настояли. Сказали, врачи тут хорошие. Что-нибудь придумают. – Вздыхает. – А можно? Разве можно что-нибудь придумать, доктор? – Говоря все это, он не поднимал на меня головы.

Не потому, что не хотел видеть. А потому, что не мог ее поднять.

Шея не двигалась. Давно не двигалась.

Желая все-таки увидеть меня и понять, что я отвечу, он неловко повернулся ко мне всем корпусом и привстал, попытавшись разглядеть меня.

Несмотря на годы болезни за плечами и явную деформацию позвоночника, несмотря на боли и жестокие слова, брошенные в него не один раз, мой пациент… надеялся.

В дверях палаты молча стояли жена и сын. С тем же огоньком надежды во взгляде.

Что я могла им сказать? Что пообещать?

Обнадежить? А потом?

«Есть ли у нас шансы побороться? Сделать человеку жизнь лучше?» – молча спросила я себя.

Это был тот случай, когда диагноз ясен. С порога.

Причем и мне ясен. И пациенту – ясен. И родственникам.

Пациент Д., пятьдесят пять лет. Боли в спине впервые появились во время службы в армии. Там особо разбираться не стали. Спина болит – поди картошку почисти.

После армии спина продолжила болеть. Но… Учеба, работа, свадьба, дети, подработка. Кризис грянул…

Нет, к врачам, конечно, ходил. К терапевту, к неврологу. И у ревматолога был. Лет пятнадцать назад был.

Что сказали? Ну, Бехтерева, да. Неизлечимая болезнь. А раз неизлечимая – к чему мучиться? Химию пить. Травиться. Ну вот как-то десять лет протянул.

Да, к земле склонило. Да, болит каждый день. Ночами не сплю. Часа в три всегда встаю, размяться, пройтись. Потом отпускает, и еще часа три сна можно урвать.

А сейчас внуки народились. Мне б их на закорки да в парк. С детьми некогда было. Учеба, работа. И подработка, да.

– А внуки – душа моя. Особенно Машенька, младшая, – смущенно улыбается. А сил нет. Настроения нет. Откуда оно…

Года два назад прижало. Пошел к терапевту. И услышал тот самый монолог. Обличающий. Мол, чего пришел. Спасать нечего. Все случилось. А надо было раньше.

А теперь все.

– Ну вот… Доживаю теперь… Как могу. Но мои теребят, мол, совсем, что ли, нет способа никакого?

– Есть способы. Есть, – говорю я, и все трое дружно выдыхают. Прямо синхронно.

И мы начинаем терапию.