Ревматология по косточкам. Симптомы, диагнозы, лечение

Бывает так, что сделано врачом все. А пациент погиб. И в этой ситуации всегда хочется найти виновного. Так устроен человек. Так он переживает потерю. И очень сложно – очень! сложно! – донести, казалось бы, простую истину: никто не виноват.

Но нашей девочке повезло. Ее состояние стабилизировали. Прооперировали. Отвоевали оставшуюся в живых часть поджелудочной.

Капали, капали, капали. И снова было голодание. Теперь самое что ни на есть спасительное.

Слабость ужасная. Не подняться с кровати.

Почему-то колют уколы в живот, много.

Считают мочу, радуются каждой капле.

Но… приключения нашей девочки на этом не закончились. Впереди ее ждало много сюрпризов. И все неприятные.

Странно, почему-то стали хватать судороги. В руках и ногах.

«Странно, я стала совсем легкая… Будто не вешу ничего». – Все эти мысли проносились в голове девочки где-то очень далеко, на самом краешке сознания.

Когда мы познакомились, весила девочка чуть больше пятидесяти килограммов.

Теперь у нее был сахарный диабет и пожизненный прием инсулина. Остатки поджелудочной железы не могли в полной мере контролировать глюкозу в крови.

Она постоянно принимала калийсодержащие препараты. Иначе из-за сокрушительного падения его уровня в крови развивались судороги и нарушения ритма сердца.

Еще девочка стала хорошо питаться. Правильно. Разнообразно.

Любой срыв в диете мог добить поджелудочную. Тут уж не до экспериментов.

Кроме того, практически постоянно приходилось принимать препараты кальция и железа. Ферменты. Кишечник не всасывал и не переваривал то, что съедалось.

Девочка стала тонкой и звонкой. Если очень постараться, мечты сбываются. Но как же порой жестоки пути их реализации.

Но ревматология тут при чем?

Подагра. Подагра привела девочку ко мне.

Мы уже обсуждали подагру и типичного пациента, ею болеющего. В случае с героиней нашей истории причиной подагры стало нарушение работы почек. Отзвук полиорганной недостаточности, которая случилась на фоне панкреонекроза.

Итак, красный распухший сустав. Причина – вторичная подагра. Что же делать с ней?

Все то же самое, что мы уже обсуждали. Коррекция диеты и применение препаратов, которые будут выводить мочевую кислоту, если диета не справляется.

В случае с нашей девочкой мне не пришлось выкручивать руки и рассказывать о последствиях пищевых прегрешений. Увы, все было испробовано до меня. И прочувствовано собственными суставами. Да и вообще, кто раз на молоке обжегся, дует и на воду.

Мы расписали план боевых действий на подагрическом поле.

Живет девочка активной жизнью. Работает. Соблюдает диету. Ходит с подружками на вечеринки – я с удовольствием наблюдаю за ней в соцсетях. Радуюсь.

Глава 32 Трансформация диагноза. От венеролога до ревматолога

Бывает так, что в дебюте мы определенно диагностируем заболевание. Вот они – критерии диагностики. Симптомы, результаты осмотра, анализы, рентген. Диагноз точный. Сомнений нет.

А с течением времени возникают новые жалобы, включаются новые суставы или они начинают поражаться по-другому. Вовлекаются в процесс другие органы.

Так ревматоидный артрит может «превратиться» в системную склеродермию. А болезнь Бехтерева – в ревматоидный артрит.

«Трансформация диагноза в ревматологии – что это означает?» – спрашивают пациенты.

«Меня пять лет лечили от склеродермии, а теперь неожиданно поставили ревматоидный артрит. Это ошибка?»

«Все эти пять лет МЕНЯ ЛЕЧИЛИ НЕПРАВИЛЬНО?»

«Мне менять врача?»

«Подавать в суд?»

Что я отвечаю?

Да нет, лечили правильно. Врача не менять. В суд не подавать.

Ситуация поменялась. Лечение скорректировано с учетом новых обстоятельств.

Будем жить дальше. И анализировать, что поменялось после переоценки ситуации и коррекции терапии.

История 32 Сыночек. Внучек. Отец семейства

Передо мной сидит молодой приятный мужчина в костюме, на вид около тридцати. Немного нервничает.

– Доктор, пациент не я. Братишка мой. Он застесняется сказать, а вдруг это важно. Пару недель назад я его к доктору возил. – Переходит на шепот и придвигается ближе: – Дерма… вере… Ну в общем… Вот анализы. Я б не стал, дело деликатное. Но тот доктор сказал мне показать вам обязательно. Вы уж не подумайте, он парень хороший, я его жизни учу… Но вот… Случилось. Я ему за отца и за мать. Стараюсь как могу. Не уследил, – смущенно разводит руками. – Вы уж не обижайте его, ладно?

– Не буду обижать, – улыбаюсь я. – Зовите пациента.

– Доктор, а я побежал. Он сам, пусть сам. Взро-о-ослый же, – явно передразнивая братца, протягивает старший, улыбается неожиданно тепло и смущенно и скрывается за дверью.

Моему пациенту – девятнадцать. Смотрит с вызовом, исподлобья.