Ревность

Дождавшись, когда мужчины закончат обедать, мы наконец-то потянулись к выходу. Кстати, Пётр заплатил за нас с Маринкой, вполне успешно прикинувшись глухим и нисколько не реагируя на мои активные возражения. Замолчала, только когда Савелий подошёл вплотную и, сжав мою руку выше локтя, тихо произнёс, наклонившись к самому уху, чтобы слышала только я: «Мира, не устраивай глупых сцен. Он всё равно сделает по-своему».

А выйдя из ресторана меня ждал очередной сюрприз, и я не уверена, что он окончится для меня чем-то приятным. Напротив выхода стоял внедорожник мужа и стоило мне показаться на улице, как задняя дверь услужливо открылась изнутри, приглашая меня присоединиться. Коротко попрощавшись и чмокнув подругу в щёку, я забралась в автомобиль. М-да, обстановка внутри мне не показалась дружественной. Ярко выраженный дух салона вскружил голову после уличного воздуха, омытого осенним дождём. Пахло терпкой смесью салонной кожи, мужского одеколона и родного аромата мужа, но общую мешанину уверенно перебивал один единственный запах — запах грядущих проблем.

— Привет, — разбавила первой гнетущую тишину, — приятный сюрприз. Не ожидала тебя увидеть.

В ответ молчание, и лишь презрительный взгляд резал синим клинком мою без вины виноватую душу. Дальше ехали, не нарушая удручающей тишины. Признаться я надеялась, что Гера отправится на работу, наказав своему водителю довезти меня до дома. Но я жестоко ошиблась. Муж вышел из машины, не утруждаясь подать мне руку, чего не забывал никогда. Что ж, я не гордая и справлюсь сама.

— Иди за мной, — единственная фраза, произнесённая отрывистыми словами, которой я удостоилась.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, затем Гера услужливо распахнул дверь в спальню передо мной. И лишь дождавшись, когда я пройду внутрь, зашёл сам и затем хлопнул ею с оглушительным треском.

Он начал раздеваться прямо у входа. Снял пиджак, бросив небрежным движением на кресло неподалёку, щёлкнул браслетом на часах, чтобы сделать один шаг вправо и отложить их на комод.

— Раздевайся, — раздался приказ, после которого мой внутренний голос завопил об опасности.

— Гера, может ты для начала объяснишь, что происходит. — Я действительно не понимала. Точнее я догадывалась, что он намекал на секс, но не могла связать между собой его гнев, ревность и намёк на интим.

— Ты глухая? Я сказал раздевайся, — муж отчеканил по словам. Некогда синие, теперь почерневшие глаза метали в меня молнии ненависти, обещая страшную кару за малейшее неповиновение. Судорожно сглотнув, я потянула за пояс пальто. Затем прошла ко второму креслу, разделённому от первого низким квадратным столиком и стоящему ближе к окну, чтобы снять сапоги. Лёгкими мурашками страх скользил по моей коже, забирался под неё, но уверенность в собственном муже мешала ему овладеть моим разумом.

— Вернись в центр комнаты, — последовал новый окрик, когда со вторым сапогом было покончено.

Я выполнила указание, чтобы не вызвать ещё большего раздражения у взбешённого мужчины. Яростные глаза затягивали меня в свою чёрную воронку, и я будто загипнотизированная не смела отвести взгляд.

— Раздевайся… полностью, — выстрелил словами муж, пока сам расстёгивал мелкие пуговицы на рубашке и манжетах рукавов. Крепкая грудь оголилась. И только этот факт заставил мой взгляд скользнуть ниже, оглаживая красиво очерченные, идеально вылепленные мышцы. Образовавшаяся во рту сухость вынудила облизнуть губы. По правде говоря, мой муж — исключительно привлекательный мужчина, для меня по крайней мере. Атлетически сложенный, с крепкой, развитой мускулатурой, которую любил поддерживать в спортзале. Он намного шире в грудной клетке того же Петра Аркадьевича. Странно, что я вспомнила о Загородневе-старшем в такой момент. У Геры черты лица несколько грубее, против тонких аристократических черт братьев Загородневых, но не лишены обаяния, квадратный подбородок смягчался аккуратной ямочкой посередине, синий взгляд всегда прямой, цепкий и хищный смотрел по-особенному, пронзительно. Его внутренняя уверенность и решимость сквозила в каждом движении, заставляя женщин оборачиваться ему в след и замирать, прикладывая ладонь к груди по причине сбоившего дыхания. Он прекрасно знал себе цену и с успехом этим пользовался. Поэтому после нашей свадьбы я сполна прочувствовала весь спектр женской гадючьей зависти и неприязни, исходивший от большинства представительниц прекрасного пола брачного возраста самого широкого диапазона, имевших матримониальные виды на Георгия Подольского.