«Ревность» и другие истории

— Забудь. — Она засмеялась и глубоко затянулась. — Ты женат и в Афинах живешь с семьей и собакой. Проблемы тебе не нужны, так что я тебя от них избавлю.

Я вдруг осознал, что о моей жизни она не спрашивала, а я рассказал ей лишь о том, что имеет для меня значение, — о прошлом.

— Проблем я не особо боюсь, — произнес я, — но я старый. А тебя еще целая жизнь ждет.

Виктория расхохоталась:

— Это точно, я для тебя ценнее, чем ты для меня.

— Да, я бы остался в выигрыше, — улыбнулся я.

— Ну, тогда еще раз прощай, Никос.

— Прощай, Моник.

Лишь в машине до меня дошло, что я оговорился и назвал не то имя.

* * *

Когда я повернул ключ в двери своей квартиры, было уже за полночь.

— Я вернулся! — крикнул я в темноту.

Оставив дорожную сумку в прихожей, я прошел в отведенную под кухню часть просторной комнаты со стеклянной стеной. Отсюда открывался вид на Колонаки, один из самых фешенебельных районов в центре Афин. Я вытащил из кармана незамысловатую коробочку, открыл ее и посмотрел на лежащий внутри, словно драгоценность в шкатулке, камень.

Я взял стакан и открыл холодильник. Свет из холодильника упал на паркетный пол, книжные шкафы, внушительный письменный стол из тикового дерева и большой «эппловский» монитор.

Семейные деньги.

Налив в стакан свежевыжатого яблочного сока, который делает моя домработница, я подошел к компьютеру и дотронулся до клавиатуры. На мониторе появилась фотография: трое молодых альпинистов на фоне горы в Скалистом краю.

Я кликнул по паре иконок и просмотрел страницы крупнейших греческих газет. Все они подробно освещали расследование по делу об убийстве на Калимносе. Мое имя ни в одной из статей не упоминалось. Вот и хорошо.

Я поцеловал указательный палец и, приложив его к щеке девушки, стоящей между двумя парнями, сказал, что пойду спать.

В спальне я поставил коробочку с серым камнем на полку над кроватью, рядом с другим камнем. Кровать была широкая и пустая, а шелковые простыни — прохладные, так что возникало ощущение, будто плывешь по морю.

* * *

Спустя две недели мне позвонил Гиоргос Костопулос.

— Мы нашли труп в море, неподалеку от пляжа, где исчез Франц, — сказал он, — хотя даже не совсем в море, а скорее на суше — его волнами выбросило на утесы. Море там неспокойное, люди забредают редко, но с тропинки, похоже, начинается альпинистская трасса длиной метров пятьдесят-шестьдесят. Вот альпинист нам и сообщил о находке.

— Я, кажется, знаю, где это, — сказал я. — Тело опознали?

— Пока нет. Оно совсем в кашу. Удивительно, как скалолаз вообще догадался, что это труп. Сам я сперва решил, что это дохлый дельфин. Ни кожи, ни лица, ни ушей, ни половых органов — ничего не осталось. Зато отверстие в черепе точно от пули.

— Возможно, это один из беженцев, потерпевших кораблекрушение?

— Не исключено. У нас тут в прошлом году нескольких таких к берегу прибило. Вот только очень сомневаюсь, что сейчас то же самое. Я попросил сделать анализ ДНК тела — через пару дней получу результаты. Вот только…

— Что?

— Если они совпадут с результатами анализа ДНК слюны со стакана Франца Шмида, что мы тогда скажем?

— Скажем, что результаты совпадают.

— Но ведь материал для анализа ДНК мы получили не совсем… по правилам.

— Разве? Насколько я помню, мы сделали это с добровольного согласия Франца Шмида.

Гиоргос помолчал.

— Значит, так… — начал он.

— Именно, — перебил его я, — именно так мы в Афинах и поступаем.

* * *

Результаты пришли через три дня.

ДНК найденного тела совпадало с ДНК Франца Шмида, материал для которого он, согласно полицейскому отчету, добровольно предоставил следователям в Потии. Мое имя нигде не упоминалось.

Читая это сообщение, я спрятал телефон под стол, чтобы не отвлекать мою собеседницу: та как раз рассказывала, будто думала, что ее усопший супруг перепутал сердечный препарат с другими лекарствами, а произошло это, наверное, потому, что его совсем замучила юная практикантка на работе, возомнившая, что он ради нее бросит семью.

Я подавил зевок и представил ту самую альпинистскую трассу к югу от пляжа. В брошюре для скалолазов этот маршрут назывался «Выше только орлы». Категория сложности — 7b. Даже на картинке выглядела она волшебно. Если я хочу вернуться и пройти ее, то придется потренироваться и сбросить пару килограммов. А если я хочу все это успеть, надо, чтобы люди вокруг перестали убивать друг друга. Или мне придется сделать перерыв. Долгий.

Пять лет спустя

Я посмотрел в иллюминатор. Остров внизу был таким же, как прежде, — желтый известняковый массив, брошенный в море Посейдоном, пожелавшим растрясти землю.

А вот по небу ползли тучи.

Сейчас, весной, погода чересчур изменчива — так сказал таксист по пути в Эмпорио, — лучше бы приехать сюда осенью. Я улыбнулся, любуясь цветущими олеандровыми кустами на склонах и вдыхая аромат тимьяна.