Ревность волхвов

Леся затянулась еще пару раз — теперь вполне умело — и вернула мне сигарету.

— По-моему, они врут все, — молвила она.

— Все? Но зачем? Не могут же все быть убийцами.

— Человек может врать, да еще в присутствии свидетелей, из-за сотни самых разных причин.

Очень по-взрослому прозвучала эта последняя ее фраза. Верхним чутьем я почувствовал, что после того, как Лесю назначили сыщицей, она в нашей паре все больше забирает верх. Однако я тоже никогда не любил играть вторую скрипку, особенно в отношениях с женщинами. Когда молодой человек начинает во всем прогибаться перед девушкой, шансы у него падают до нуля. Перспектив не остается. В лучшем случае его используют (для каких-нибудь своих подсобных нужд), а потом выкидывают на помойку. Поэтому я твердо решил неблагоприятную тенденцию переломить — правда, пока не придумал, как.

— Пошли допрашивать Анастасию, — молвила Леся.

— Я тоже, что ли, буду участвовать?

— А кто будет записывать?

— А она разрешит мне присутствовать?

— А что ей остается делать? Ведь она сама попросила меня работать на нее. Значит, пусть играет по моим правилам.

Мы вернулись в дом. Петя Горелов — непричесанный, какой-то заторможенный —надел цивильный костюм и готовился выйти из коттеджа с рюкзачком в руках.

— Куда вы, Петр? — спросила Леся.

Он пробурчал:

— Поеду съезжу в город, в СПА. Через полтора часа вернусь. Вы пока с дамами закончите.

Я подумал, что Горелов, кажется, пребывает в таком состоянии, что вряд ли ему стоит садиться за руль, но ничего не сказал. В конце концов, он взрослый человек, и с ним тут рядом жена. Но супруга по поводу его поездки не выказывала ни малейшего беспокойства.

— А я в душ поковыляю, — с грустной усмешкой молвила она, обращаясь к Лесе. — Единственно доступный мне сейчас СПА. А вы с Настей пока спокойно поговорите, без свидетелей.

Анастасия Сухарова по-прежнему сидела за длинным обеденным столом, только очки сняла. Глаза у нее оказались незаплаканные, только красные и грустные-грустные. Леся уселась напротив нее. Я занял место рядом. Женя, держась то за стеночку, то за мебель, потащилась в ванную.

— Давайте я вам помогу, — предложил я.

— Нет-нет, я сама.

Леся подождала, пока Горелова добредет до двери в ванную комнату и закроет ее за собой, и вдруг спросила Сухарову:

— Кто такой Панайот?

Даже мне потребовалось время, чтобы оторопь прошла и я припомнил, что Панайотом звали того носатого человечка, с которым в наш самый первый день Вадим столкнулся в баре «Гондола». Я постарался вызвать в памяти их разговор, довольно резкий. Как там сказал старому знакомцу Сухаров? «Не смей больше приближаться к моей жене» — или что-то вроде. Да, из той реплики следует, что Панайот с Настей по меньшей мере когда-то были знакомы… А еще этот носатый человечек встречался в тот день с Родионом Сыромятским, и Сухаров видел это.

«Надо же, — подумал я, — Леся вспомнила ту сцену и подумала, что она может быть связана с убийством». Мое уважение к юной сыщице выросло еще на три градуса, хотя, для своей же собственной пользы, мне срочно следовало прекращать даже тайно восхищаться ею.

Я проследил за тем, как вопрос о Панайоте отразится на лице Насти. Сначала она была явно сбита с толку, хотя я заметил, что прозвучавшее имя ей скорее знакомо. В первый момент ей, похоже, ужасно хотелось ответить: «Кто такой Панайот? Представления не имею!» — но потом она, видимо, решила, что уходить в несознанку глупо. Раз уж мы ее о нем спрашиваем, значит, что-то знаем, и Сухарова переспросила:

— Господи, а Панайот тут при чем?

— Скажите мне: кто это? — еще раз настойчиво спросила Леся.

Настя отмахнулась:

— Человек из моего далекого, очень далекого прошлого. Не понимаю, почему вдруг вы о нем спросили? Да откуда вы вообще о нем узнали?

— Потому, что он — здесь. Перед Новым годом ваш муж виделся с ним.

— Вот как? Виделся? — Настя усмехнулась и покачала головой. — Каких только встреч не бывает…

— Что вас связывало с этим Панайотом?

— Да почему вы об этом спрашиваете?

— Да потому хотя бы, что разговор вашего мужа с ним носил не мирный, далеко не мирный характер.

— Все-то вы, Леся, замечаете, все-то слышите, — вздохнула Сухарова, и непонятно было, чего больше прозвучало в ее словах: похвалы или осуждения. — Знаете, когда-то, очень давно, я была знакома с Панайотом. Мы с ним встречались. Я тогда еще не была замужем, но Вадик… Он уже присутствовал в моей жизни. А потом… Потом Вадим вышел на первое место, ну а Панайот пропал, из моей судьбы, во всяком случае. Банальный треугольник. Давний, очень давний…

— Может быть, нынче Панайоту пришло в голову отомстить? Убрать с дороги более удачливого соперника?

Анастасия грустно усмехнулась:

— Спустя… сколько же лет назад это было?.. Ого, четырнадцать или пятнадцать… Не думаю… Это совсем не похоже на Панайота…

— Не похоже — почему? — тут же спросила Леся, и я подивился ее цепкости и еще подумал, что, если подобная девушка вдруг станет женой, с ней будет трудно: ничего от нее не скроешь.