Революции светские, религиозные, научные. Динамика гуманитарного дискурса

Выработка универсальных систем познания – цель и гуманитарных и естественных наук. Например, физика изучает процессы макро и микрокосмоса, оперируя двумя основными теориями: общей теорией относительности и законами квантовой механики. Общая теория относительности описывает гравитационное взаимодействие и крупномасштабную структуру Вселенной, то есть структуру в масштабе от нескольких километров до 1 с 24 нулями. Квантовая механика имеет дело с явлениями в крайне малых масштабах, таких как одна миллионная одной миллионной сантиметра. До последнего времени считалось, что эти две теории несовместимы, так как не могут быть одинаково применимы к разномасштабным явлениям макро и микрокосмоса. Но физики справедливо полагали, что существует некая единая теория, которая может примирить эти обе части знания. И в результате последних исследований выяснилось, что квантовая теория «работает» во всех масштабах. Более того, многие физики приходят к мнению, что теория относительности должна уступить место другой – более глубокой теории, в которой отсутствуют параметры пространства и времени. Развитие же квантовой механики, как оказалось, применимой ко всем объектам Вселенной, включая людей, – может привести к таким неожиданно-парадоксальным открытиям, что человечество окажется на пороге невиданного сверхтехнологического рывка. Не исключено, что эти открытия будут иметь, в числе, и религиозное измерение.

В гуманитарных науках, изучающих социогенные и антропогенные законы развития мировых цивилизаций, также есть свое загадочное «квантовое» явление, все более усложняющееся по мере его постижения – это невидимые духовно-смысловые, а по сути – религиозные импульсы, – направляющие историческую парадигму бытия пародов. Образно говоря, подобные духовные энергии представляют собой непрерывную, неубывающую эманацию культурного сгустка-ядра, лежащего в основании цивилизационной судьбы мировых этносов. Поэтому, чтобы понять и системно описать объективное содержание исторического процесса, например, – историю России, – необходимо исследовать, прежде всего, это ядро, одухотворяющее «плоть» национальной культуры. Но при этом недостаточно умозрительно проникнуть в метафизику культурообразующих идей, угадав или уяснив их специфическое содержание. Важнее увидеть то, как тот или иной этнос сублимировал эти метафизические смыслы в противоречивых процессах земного бытия. Вероятно, для того, чтобы достигнуть подобной остроты, точности научного «видения» русской истории, культуры, ментальности православного народа ученому необходимо не только быть религиозной личностью, но также стать сострадающей и понимающей частью этноса, превратиться в личностно-подвижнический элемент его традиции.

Представляется – православный ученый может и должен использовать важнейший принцип феноменологических подходов в изучении духовной реальности – признание феномена сверхъестественных и сверхразумных начал жизни[122]. Феноменологические установки познания отвергают секулярно-материалистические требования исключения трансцендентных аспектов процессов материальной действительности. Но чтобы осмыслить проявления трансцендентной сверхбытийности, открывающейся человечеству как Божественный «месседж», Откровение, ученый должен глубоко проникнуться этно-религиозной традицией его прочтения. Для православного исследователя такой традицией может быть только ортодоксально-церковный опыт Богообщения. И оценка подобного опыта должна совершаться в духе самой преданной и бескорыстной любви к истине. Именно верность истине обязывает любого христианского ученого – будь то историк, социолог, философ, антрополог и пр., – не быть ценностно или религиозно нейтральным. Верность своей духовной традиции дает определенные преимущества исследователю, потому что его личная вовлеченность в существо традиции дает ему тот опытный критерий, который позволяет постигать и оценивать религиозные архетипы и своих, и других конфессиональных этносов. А если сказать еще более определенно, – чтобы действительно увидеть «изнутри» уклад, традиции, ценности православных этносов, ученому самому необходимо мыслить и жить по-православному.

Известные западноевропейские ученые XX века настаивали, что осмысление духовной реальности не должно быть только научным. Так полагали даже экзистенциалист К. Ясперс, герменевт Г.-Г. Гадамер, избегавшие теологии. В этом были убеждены авторитетные западные социологи и историки религии, такие как И. Вах, Р. Зэнер. Например, Зэнер считал, что внутренне отчужденный от религиозной традиции наблюдатель и аналитик, регистрирующий и оценивающий лишь те факты, которые он заметил со своей дистанции, скорее всего создает ложный образ традиции. Внимательно относясь к тому, что сам предмет свидетельствует о себе, Зэнер отверг методологическое требование быть на дистанции от предмета и выбрал диспозицию к соучастию, открытость к объекту исследования [Василенко 2009: 73].