Революции светские, религиозные, научные. Динамика гуманитарного дискурса

Жизнь нашей героини была яркой и полной событий и переживаний – жизнью длиной в советскую историю. Вслед за её повествованием мы остановимся на основных вехах, которые она сама посчитала важными, интересными и достойными записи. Александра Сергеевна дала нам интервью, но в своём рассказе чётко следовала своим записям и постоянно сверялась с тетрадью, чтобы не забыть ничего важного.

Александра Сергеевна Кодаш (в девичестве Лёгкая) родилась в станице Ясенская Ейского района в первые годы советской власти, за несколько лет до начала коллективизации. Семья Лёгких считалась зажиточной: у отца – Сергея Семёновича – был большой двор, «был колодец, очень глубокий, кирпичом выложенный, сруб над колодцем» [ЮЭЭ 2009], он держал скотину и даже нанимал работников во время уборки урожая, однако постоянно они в доме Лёгких не жили, работали только в сезон страды. Все члены семьи, включая пятерых детей, с раннего возраста активно включались в трудовую жизнь своего хозяйства. Сама Александра Сергеевна вспоминает, как пасла гусей и свиней:

Выгоню свиней, их много, а когда солнце, они тикают, разбегаются. Я бегаю, не знаю, за какой погнаться. Разбегутся, я иду плачу. Гусей пасли, уточек пасли, ну свое же все было, много было… [ЮЭЭ 2009].

То есть по меркам советской власти Сергей Семёнович Лёгкий был кулаком, за что и был раскулачен во время коллективизации. Сама Александра Сергеевна так описывает подобное выделение кулаков:

Вот и кулак был – работать надо, тогда человек и кулак. А если, конечно, водку пить, да гулять, да в холодке спать, да? Это не кулак, это нищий уже [ЮЭЭ 2009].

Стоит отметить, что это отношение к так называемым кулакам в целом характерно для многих старожилов не только Краснодарского края, но и других регионов России: во время полевой работы от стариков нам часто приходилось слышать присказки, что «кулак – это тот, кто на кулаке спит». То есть кулак много работает и спит в поле, в лесу, подложив под голову кулак, потому что никакой другой «постели» у него нет. Кулаки противопоставлялись тем, кто не был в состоянии прокормить себя и свою семью в силу собственной лени.

Александра Сергеевна с трепетом вспоминает времена до коллективизации, как дружно жили в семье и с соседями, устраивали праздники после сбора урожая:

На праздник собирались родственники, у папы было шесть братьев, племянники – все там свои. Ну, может и чужие были, я не помню. Пекли пироги, такие большие пироги, красивые, с курагой, с яблоками, с мясом, с яйцами. Но не напивались до свинячьего визга, как вот это сейчас пьют. Никогда пьяного не было, не видела никогда [ЮЭЭ 2009].

Обычным было для соседей помогать друг другу и просто угощать, если хозяйка готовила что-нибудь особенное:

Было, мама хлеб пекут, хлеб, пирожки <…> Как только напекли пирожков, так в тарелку накладывают, там, на меня, там, или брата, там, «Илюшка, а ну-ка, неси тете Фене», «А ты неси Усам» (Ус – фамилия – М. А., А. Т.), «Гаврюшка, а ты эту тарелку бери, неси Черным» (Черные – фамилия – М. А., А. Т.). Всех соседей обделют (т. е. поделятся – М. А., А. Т.), и соседи нам также: как пекут – приносят [ЮЭЭ 2009].

То есть в этом обычае можно наблюдать своеобразный этикет жителей станицы: угостить соседа было повседневной нормой, а не чем-то неординарным.

Внутри семьи также существовали свои нормы поведения, например, уважение к старшим – к матери и отцу дети обращались на «Вы». В семье Александры Сергеевны мать особенно строго следила за соблюдением религиозных обрядов: дети обязательно читали молитвы и ходили с родителями в церковь. При этом рассказчица особо подчёркивает, что и родители уважительно относились друг к другу и к своим детям: не ругались при них, не сквернословили, однако наказывали за проступки. А. С. Кодаш вспоминает, как отец однажды наказал её: