Революция 1917 года

Солдаты часто находились не в лучших условиях. В казармах не хватало стекол, не всегда хорошо кормили. Многие солдаты болели и попадали в госпитали, не доехав до фронта. В таком виде императорская гвардия могла превратиться из опоры режима в толпу вооруженных людей, для режима опасных, – генералы побаивались использовать эту силу. Тем не менее они получили приказ от императора, который находился в это время в Ставке в Могилеве: он повелел прекратить беспорядки, совершенно недопустимые во время войны с Германией и Австро-Венгрией. Было решено использовать учебные команды гвардейских полков – солдат, готовившихся стать унтер-офицерами и проходивших специальную подготовку. О них лучше заботились, и они были более дисциплинированными.

26 февраля учебные команды запасных батальонов различных гвардейских полков расположились на улицах столицы. Подчиняясь приказу своих офицеров – пусть даже без особого энтузиазма, – они стреляли по толпе. Однако немедленного эффекта это не оказало. Эйфория предшествующих дней сменилась ожесточением. Толпы собирались после обстрелов вновь и вновь, люди оттаскивали убитых, раненых. На молодых солдат кричали, они оказались под мощным психологическим давлением.

В этот же день, 26 февраля, произошел первый бунт. Бунтовщиками стали ветераны Павловского полка, которые были выписаны из госпиталей и перед отправкой на фронт находились в своем батальоне. Они не хотели, чтобы их полк участвовал в полицейской акции, и бросились к Невскому проспекту, чтобы снять свою учебную команду и вернуть ее в казармы. Однако до Невского проспекта солдаты не добежали, они столкнулись с конным отрядом полиции и обстреляли его. Стало ясно, что это уже бунт с использованием силы, и запасной батальон Павловского полка забурлил. Во время выступления были убиты несколько офицеров, но восставшими солдатами никто не руководил и они не знали, что делать – некоторые даже сочли за лучшее попросту уйти. Ночью казарма Павловского полка была окружена надежными войсками. Зачинщиков или тех, кого считали зачинщиками, вывели на улицу и под конвоем отправили в Петропавловскую крепость. Это были последние узники старого режима, оказавшиеся в этой знаменитой тюрьме.

Казалось, первая попытка восстания была подавлена. Однако в это же время важные события происходили на другом конце города в огромном квартале гвардейских казарм, где был расположен запасной батальон Волынского полка. Унтер-офицеры учебной команды полка решили, что не будут участвовать в обстрелах и не станут подавлять движение на улицах, и договорились об этом с солдатами. Наутро, 27 февраля, когда перед солдатами начал выступать командир роты, они стали его перебивать криками «Ура!». Это была демонстрация неповиновения. Офицер попытался взять ситуацию под контроль, но ему не удалось, и он побежал. Вслед раздались выстрелы, офицер был убит. Для солдат пути назад не было: они не только восстали во время войны, но и убили своего командира. Они бросились на плац и стали выводить на улицы солдат других частей, находившихся рядом, – квартал гвардейских казарм, военный городок в центре города, был буквально набит солдатами. Не все хотели выходить на улицы, некоторых пришлось заставлять силой, кто-то убежал. Однако и тех, кто вышел, было очень много. У них не было командиров, к офицерам они относились с подозрением.

Среди солдат оказалось два оркестра, которые стали играть «Марсельезу», и толпа, как цунами, двинулась параллельными улицами по направлению к Литейному проспекту. Солдаты шли на Выборгскую сторону, которая в предшествующие дни была эпицентром протестного движения. Их пытались задержать на Литейном мосту, но этих неорганизованных, плохо дисциплинированных солдат было так много, что они буквально прорвали оцепление. Солдаты оказались на территории мятежного рабочего района, и этот момент стал точкой невозврата: две силы – бастующие рабочие и восставшие солдаты – соединились. Возникла мысль освободить заключенных из «Крестов», тюрьмы, которую называли так по форме корпусов. Стражу заставили открыть ворота и выпустить всех, кто был внутри. Вышли не только политические, но и уголовные преступники, те, кого обвиняли в шпионаже в пользу противника, финские сепаратисты.