Революция 1917 года

Василий Витальевич Шульгин (1878–1976) был одним из наиболее ярких деятелей националистического движения Российской империи. Сын редактора, пасынок следующего редактора и затем сам редактор крайне правой газеты «Киевлянин», в последние годы царизма Шульгин отошел от традиционных монархических организаций. В 1915 году созданная в Думе при его участии «Прогрессивная группа националистов» вошла в блок с либералами. После революции Шульгин участвовал в Белом движении. В 1944 году СМЕРШ[1] арестовал его в Югославии. Проведя 12 лет в заключении, Шульгин примирился с советской властью и участвовал в пропагандистской работе.

Обстоятельства написания

Оказавшись в 1920 году в эмиграции, Шульгин взялся за мемуары. Книга «Дни», в которой он рассказывает о Февральской революции, была впервые опубликована в эмигрантском журнале «Русская мысль» в 1922-м. Первое отдельное издание вышло в 1925 году в Белграде. Шульгин, в том же году тайно пробравшийся в СССР, смог купить советскую перепечатку своей книги.

Содержание

Описание истории Февраля Шульгин начинает издалека – с момента издания Октябрьского манифеста 1905 года, который он винит в разрушении традиционных отношений между монархией и подданными. Конституция «началась еврейским погромом и кончилась разгромом династии». Автор тогда защищал редакцию «Киевлянина» от революционной толпы и во главе взвода солдат подавлял погромы, которые, как он считал, были вызваны атакой евреев на царизм. Когда антиправительственная думская речь Шульгина в ноябре 1916 года была запрещена цензурой, он увидел в этом продолжение распада отношений между народом и самодержцем. Шульгин в поисках «какого-нибудь выхода» участвует в организации Временного комитета Государственной думы и приходит к выводу о необходимости отречения Николая II. Он нервно и мизантропично описывает толпы, проходящие сквозь Таврический дворец, аресты, политические совещания, сложные отношения думцев с лидерами Петроградского совета. Но в историю Шульгин вошел как монархист, который принял отречение последнего российского императора и затем – отречение его брата, великого князя Михаила.

Особенности

Многолетний опыт журналиста и парламентского оратора помог Шульгину в описании революционного хаоса. Впрочем, он признается в том, что воспоминания его иногда спутываются в «кошмарную кашу». Некоторые факты он и вовсе искажает: утверждает, что императрица Александра Федоровна была за «уступки» оппозиции, представляет великого князя Михаила Александровича «олицетворением хрупкости», хотя тот предпринимал активные усилия по спасению монархии. Современного читателя может шокировать зоологический антисемитизм Шульгина, хотя для своего времени он был достаточно умеренным – это скорее отвращение, чем активная ненависть. Публицист считал еврейские погромы вредными и выступал против фабрикации «дела Бейлиса»[2].

Цитата

«Я не знаю, как это случилось… Я не могу припомнить. Я помню уже то мгновение, когда черно-серая гуща, прессуясь в дверях, непрерывным врывающимся потоком затопляла Думу…

Солдаты, рабочие, студенты, интеллигенты, просто люди… Живым, вязким человеческим повидлом они залили растерянный Таврический дворец, залепили зал за залом, комнату за комнатой, помещение за помещением…

С первого же мгновения этого потопа отвращение залило мою душу, и с тех пор оно не оставляло меня во всю длительность „великой“ Русской революции.

Бесконечная, неисчерпаемая струя человеческого водопровода бросала в Думу все новые и новые лица… Но сколько их ни было – у всех было одно лицо: гнусно-животно-тупое или гнусно-дьявольски-злобное…

Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому еще более злобное бешенство…

Пулеметов!

Пулеметов – вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя…

Увы – этот зверь был… его величество русский народ…

То, чего мы так боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась».

Революция для самых маленьких

В 1919 году Василий Воронов, ученый и преподаватель графических искусств, передал Российскому историческому музею коллекцию детских рисунков, посвященных Первой мировой войне и революции. Воронов преподавал с 1906 года в Московском реальном училище Ивана Александрова, а с 1910 года – и в Мужской гимназии имени Ломоносова. В 1914 году он начал собирать детские рисунки о войне, а через три года к ним добавились рисунки о революции.