Революция чувств

– Видели, нет, вы видели? Сам себя провозгласил президентом, – Косой театрально тычет в экран черно-белого телевизора указательным пальцем. Сантехник схватил мирно дремавшую рядом с телевизором книгу по технике безопасности, положил на нее правую ладонь, левой схватился за сердце и артистично произнес:

– Дорогие друзья, я клятвенно вас заверяю, что буду самым лучшим начальником ЖЭКа в нашем городе. Нет, в Закраине. Обещаю платить каждому зарплату в размере э-э тысячи долларов, премию в размере пятисот условных единиц, отпускные в размере, – в зале послышались аплодисменты, и возгласы «давай Косой, мы за тебя!»

– Каждой бабе – по мужику, каждому мужику – по две бабы, а дитЯм – мороженое. Нет, горло будет болеть, детям пирожное, – публика дружно скандировала «Косой, Косой». Госпожа Букашкина, вытирая слезы, появившиеся на ее немолодом лице, подумала, что зарплата в тысячу долларов – весомый аргумент на стадии принятия судьбоносного решения. Если бы кандидатура Косого реально рассматривалась на должность начальника ЖЭКа, она смогла бы подавить в себе ненависть к пьющему контингенту в лице сантехника Косого. Она проголосовала бы за красную, вечно пьяную рожу.

– Я обещаю вам коммунальный рай, только изберите меня, сантехника Косого, начальником нашего дорогого ЖЭКа!

– Щаз в морду тебе дам, сразу протрезвеешь!!!

Шум, смех, аплодисменты, в актовый зал походкой вождя мирового пролетариата вошел настоящий хозяин многоквартирных домов, повелитель канализационных стоков, Джек-Потрошитель злостных неплательщиков коммунальных услуг, сам начальник ЖЭКа, товарищ Пузиков. За ним хвостиком плелась дворник баба Дуся. Увидев начальника в сопровождении грозного дворника, не выпускающего из рук метлы, Косой занервничал. Он выбросил справочник по технике безопасности, стал в позу нашкодившего школьника и тихим голосом человека, с ну очень нетрадиционным поведением, сказал:

– Николай Кузьмич, шутка, простите дурака. Я так, чтоб народ развеселить. В стране такое происходит!

– Косой, книгу подбери и соблюдай технику безопасности, – деловым тоном сказал Николай Кузьмич.

Сантехник подчинился, книгу поднял, сдул со справочника пыль, плюнул на нее, растер грязь на обложке и с чувством выполненного долга, вместе со спасенной «Техникой безопасности», плюхнулся на стул.

– Товарищи! Товарищи! Попрошу тишины, – обратился к подчиненным Пузиков, но народ, возбужденный обещаниями самозванца, продолжал напоминать птичий рынок в худшем его проявлении, как это бывает на птичьем рынке в воскресный день.

– Тихо! Роты позакрывайте! Николай Кузьмич говорить будет! – скомандовала дворник баба Дуся.

Страсти остыли до температуры, когда работники коммунальной сферы могли воспринимать официальную информацию.

– Товарищи! Страна, наша любимая Закраина, в опасности. Сегодня оппозиционеры хотят захватить власть в стране. Мы с вами знаем, выборы прошли без нарушений, – Пузиков закашлялся, он так и не научился врать, хотя ежедневно ему приходилось кривить душой, прятать во внутреннем потайном кармане своего пиджака не только грязный носовой платок, но и совесть, – Товарищи! Оранжевые, партия «Наша Закраина» хотят провести митинг в Задорожье в поддержку Юбченко! А мы с вами должны поддержать нашего президента Виктора Федоровича Япановича.

– Странно, – шепнула Букашкина на ухо плотнику Котову, – Его сын поддерживает оппозиционеров. Петьку обещали из института выгнать, помнишь, как они с другом забросали грязью плакат Япановича. А Кузьмич, значит, за «Партию Губерний» агитирует?

– Одна семья, два фронта, – сочувственно произнес Котов.

– Тихо, хватит галдеть, дайте начальство послушать, – оборвала диспут коллег баба Дуся.