Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Россия — не первая страна, которой приходится решать проблему технологического отставания. Выдающийся английский историк Арнольд Тойнби писал, что в обществе, которое вынуждено догонять соседей, развиваются две взаимоисключающие реакции на вызов — слепое подражательство или консолидация вокруг архаичных ценностей. Тойнби называл эти два типа поведения соответственно «иродианством» и «зелотизмом». И тот и другой путь он считал тупиковым, так как бездумное подражание приводит к тому, что на неподготовленную культурную почву переносятся идеи и институты, которые там не могут функционировать, а самоотверженное следование устаревшим традициям приводит к полному экономическому и военному истощению. Только стимулирование творческого развития на базе собственной культуры может вывести общество из исторического тупика.

В современной России было достаточно и «иродианства», и «зелотизма». От Горбачева до Путина либералы стремились построить в России Европу, с приходом Путина маргиналы пытаются изгнать Европу из России. Тем не менее за свою историю Россия дважды умудрялась осуществить глубокую и успешную модернизацию общества и государства (в обоих случаях очень неоднозначную) — при Петре I и при большевиках. И в том и в другом случае модернизация осуществлялась как часть некого идеологического «национального проекта». Вопрос весь в том, каким именно должен быть этот проект.

Для России идеологический выбор сегодня крайне сужен — между фашизмом и либерализмом. Тот, кто надеется на какой-то третий путь, обманывает себя. В принципе нельзя отрицать возможность фашистской модернизации. Но для этого фашизм должен перестать быть мягким и переродиться в чудовищную тотальную кровавую диктатуру. И даже в этом случае успех этого проекта сомнителен, так как в России нет уже лишних двадцати-тридцати миллионов людей, которых можно было бы бросить в топку модернизации.

Таким образом, выживание России на практике может быть связано только с реализацией либерального проекта. Но тот легковесный и подражательный либерализм, которым Россия питалась последние десятилетия, никаких исторических задач разрешить не может. Выход должен быть найден на путях формирования в России «творческого либерализма», выросшего из собственной культурной почвы, учитывающего реалии российского менталитета и замкнутого не на концепцию прав человека (важность которой никто не отрицает), а на идею национального возрождения России.

Часть VII. Жизнь и судьба российского конституционализма

Угрозе фашизма русское общество противопоставило традиционное русское «западничество», ориентированное на «лечение» России по либеральным европейским рецептам. К сожалению, яд оказался намного сильнее антидота, и идея «европейского выбора» для России не смогла консолидировать здоровые силы русского общества. Между тем в процессе эволюции русской государственности сформировалась собственная конституционная альтернатива авторитаризму и фашизму. Будущее России состоит именно в развитии этой собственной конституционной альтернативы и проведении масштабной конституционной реформы, которая должна подвести жирную черту под имперским прошлым России во всех его ипостасях.

Глава 35. Эволюция и перспективы конституционной идеи в России

Как говорила главная героиня фильма «Москва слезам не верит», те, кто настроился на чтение политического триллера, могут прекратить чтение книги на этом месте — конституционная проблематика не так привлекательна для широкой публики, как она того заслуживает.

Хотя, конечно, мне хорошо известны законы «политического триллера», которые могли бы сделать книгу более увлекательной. Все они восходят к рецептам изготовления актуальных репортажей, раскрытым еще Ильфом и Петровым в «Золотом, теленке», и просты как «три аккорда». Сначала немного о катастрофическом положении дел в России (в зависимости от профиля пишущего — экономическом, политическом или духовном), потом об ответственности «кремлевской хунты» за это безобразие (благо поводы всегда под рукой), и закончить надо обязательно куплетом из песенки придворного кролика, когда-то бывшего бунтарем, из романа Фазиля Искандера: «Но буря все равно грядет!» Внимание читателей по обе стороны идейных баррикад к такой публикации гарантировано. Проблема лишь в том, что поиск реальных ответов на насущные вопросы экономического, социального и политического развития современной России практически невозможно осуществлять, оставаясь в рамках этого популярного в народе жанра.

На первый взгляд у России нет истории конституционного движения. Есть какие-то отрывочные эпизоды, не связанные между собой, каждый из которых заканчивался крахом: дореволюционный конституционализм, советский конституционализм, посткоммунистический конституционализм. Но если посмотреть, как каждый предшествующий эпизод отражается в каждом следующем за ним, то складывается какая-никакая общая картинка.