Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Однако наличие текста, должным образом оформленного и принятого в качестве основного закона, как показывает практика, само по себе не является необходимым условием существования конституционализма. В конечном счете это только вопрос традиции и конституционной техники. Сам по себе этот факт ничего не доказывает. Классический пример — Великобритания. Отсутствие конституционного текста в такой же степени не является доказательством отсутствия конституционализма, в какой его присутствие не является доказательством его действительности.

Третий аргумент состоит в том, что в России признается иерархия законодательства, в рамках которой ни один другой закон не может противоречить действующей конституции.

Однако иерархия законов без развитой культуры их толкования и без эффективной системы правоприменения является фикцией. Она существует лишь в воображении юристов-конституционалистов, а не в реальной жизни. Антиконституционная практика проходит сквозь иерархию законов, связанных собой лишь формально, но не общим методом интерпретации единых принципов, как нож проходит сквозь масло.

Четвертый аргумент состоит в том, что в России соблюдаются права и обеспечиваются свободы человека.

Однако это утверждение носит, как правило, оценочный характер и зависит от авторского угла зрения на предмет. В современной России действительно права человека защищены лучше, чем, скажем, в России 30—40 годов XX столетия. Но в то же время в России имеются примеры очевидного и демонстративного нарушения даже таких основных прав человека, как право на жизнь и на свободу.

Пятый аргумент сводится к наличию в России Конституционного суда, который контролирует конституционную законность.

Конституционный суд Российской Федерации на самом деле является важнейшим регулятором и оказывает существенное влияние на конституционный порядок. Но конструкция закона о Конституционном суде РФ сегодня такова, что он существеннейшим образом ограничен в своих полномочиях и не может оказывать того влияния, которое действительно необходимо в целях наведения в России эффективного конституционного порядка. Сегодня законодательство о Конституционном суде РФ фактически выстроено таким образом, чтобы отсечь Конституционный суд от прямого участия в разрешении самых злободневных конституционных коллизий. По большинству острых проблем, связанных с применением конституционных принципов на практике, Конституционный суд вынужден (вольно или невольно) хранить молчание.

Конституция «от обратного»

Прямых доказательств, которые могли бы свидетельствовать в пользу действительности российского конституционализма, которые подтверждали бы, что российский конституционализм является не идеологической конструкцией только, а правовой реальностью, не существует, в то время как косвенных свидетельств обратного в реальной практике конституционного правоприменения более чем достаточно.

Казалось бы, можно было давно начать рассматривать современный российский конституционализм исключительно как политическую декорацию, не имеющую ничего общего с реальными правоотношениями. Но здесь приходится вновь вернуться к знаменитому роману Михаила Булгакова и вспомнить слова Воланда о Канте, который «начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собой, соорудил собственное шестое доказательство» существования Бога.

Хотя очевидных прямых доказательств действительности российского конституционализма найти не просто, тем не менее, глядя на предмет исторически, в его развитии, придется признать, что российский конституционализм — это реальность, но реальность совершенно другого порядка, чем та, которую мы ожидали увидеть, ориентируясь на западные стандарты конституционализма.

В конечном счете конституционализм — это скорее не состояние, а процесс. Как и любой другой процесс, его лучше всего характеризует тенденция развития. Именно через анализ особенностей развития легче всего выявить подлинную природу российского конституционализма и на этой основе уже судить, насколько он реален.

То, что только находится на пути к своим высшим формам, не может быть исследовано теми же средствами, что и развитое явление, к нему не могут быть применены те же критерии, что и к состоявшемуся феномену. Для адекватной оценки российского конституционализма, для более корректного определения его природы саму систему оценки необходимо усовершенствовать.