Революция консерваторов. Война миров

Советский Союз, надо заметить, играл в ту же игру, пытаясь, со своей стороны, придумать получившим новенькую, с пылу с жару, независимость государствам социализм. «Значит, так, мужик, — говорили мы. — Ты теперь не племенной вождь, а генеральный секретарь. А все твое племя — не просто племя, а члены местной коммунистической партии. Ты — пролетарий, повторяй по буквам: п-р-о-л-е-т-а-р-и-й. Тебе нечего терять, кроме своих цепей. Да, цепи у тебя золотые, мы видим, и, кстати, вытащи кольцо из носа. Но во всем остальном ты настоящий пролетарий. Что значит — «у тебя нет ни одного завода»? Заводы мы тебе построим, не забивай себе голову. Ты, главное, учи слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Что характерно, ни одна, ни другая предложенные модели не имели к этим народам никакого отношения. В течение какого-то времени они играли по навязанным правилам, тем более что каждая из элит проходила долгий и мучительный процесс коррумпирования. «Капиталистические» легко и радостно коррумпировались в западных университетах, их везде принимали в приличном обществе, и даже они сами начинали верить в то, что являются убежденнейшими демократами. Что не мешало им, правда, когда возникала необходимость, отрезать уши своим конкурентам или съедать их мозг ложечкой.

Представители «социалистических» местных элит выказывали себя столь же пламенными членами партии. Некоторые даже получали от СССР государственные награды — как, например, бывший президент Египта господин Насер, проводивший весьма жесткую и неоднозначную внутреннюю политику, включавшую, в частности, преследование египетских коммунистов. После этого награждения в народе родился ироничный стишок:

Лежит на пляже кверху пузом
Полуфашист, полуэсер,
Герой Советского Союза
Гамаль Абдель на всех Насер.

Но с течением времени под зонтиками демократии и социализма в бывших колониальных и развивающихся странах постепенно вызревали, а в конечном счете прорывались наружу совершенно иные формы общественного устройства. Народы попробовали, потыкались и поняли, что, как в советском анекдоте, «как ни собирай — получается автомат Калашникова». Иначе говоря, как себя ни назови, а привычная форма управления все равно проступит через любой демократический флер, хотя, в свою очередь, тоже претерпит изменения.

Когда случилось страшное и Советский Союз ушел с международной арены, вдруг выяснилось, что все эти «социалистические» страны не хотят быть социалистическими. Во-первых, потому что какой смысл быть социалистической страной, когда тебе за это не платят, а во‑вторых, они уже привыкли к тому, что кто-то их коррумпирует. Значит, надо искать следующего «большого папу», который будет заниматься их проблемами.

Выяснилось, что этот большой папа всегда был рядом и только и ждал, когда для него освободится вакансия. Правда, почему-то все наивно думали, что он придет и даст денег. Но капиталисты не дают денег — они дают в долг. А это далеко не одно и то же. Как говорил замечательный поэт Михаил Светлов, «берешь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда». Но многим странам казалось, что главное — это взять в долг, а там, глядишь, что-нибудь такое внезапное случится, можно будет кому-нибудь подмигнуть и долги возвращать не придется. Наивные! Они совершенно забыли (а может, и не знали) о том, как зарождался и развивался капитализм. Попробуй только денег не вернуть — жизнь сразу перестанет казаться медом.

После того как главный игрок соцлагеря сошел со сцены, элиты, которые в свое время с радостью коррумпировались и перестраивались из племенных в социалистические, моментально перестроились обратно, став не то капиталистическими, не то опять племенными. Лишь некоторые сохранили свое истинное лицо и поэтому могут являться примером для всех — например, Куба. Но это абсолютно отдельный случай — там всегда имела место некоторая изолированность.

А вот Китай в качестве однозначного примера рассматривать довольно сложно, потому что китайская модель все-таки не была настолько напрямую связана с Советским Союзом. Свою роль сыграла и собственная гигантская история, и деятельность Мао Цзэдуна — бесспорно, очень сильного лидера, который когда-то вовремя для себя разошелся во мнениях с советской властью, поэтому смог выстроить государство, в значительной степени независимое и от Советского Союза и от социалистической доктрины. Здесь китайцам опять-таки помог многотысячелетний опыт государственности и цивилизации.