Революция консерваторов. Война миров

Еще у нас любят говорить об инфляции. Снизим инфляцию — и заживем! Но вот вы, например, видите, какая у вас в будущем будет инфляция? Не знаю, как у вас, а у меня в будущем инфляции нет. Я ее не вижу. Я не думаю: «Господи, какая через 10 лет инфляция будет?» Ведь, когда ты думаешь о будущем, ты видишь, наверное, что-то другое? Своих детей, родителей, себя. Ты не мыслишь сухим языком цифр! Да, наверное, потом ты начинаешь обдумывать конкретно: что, для чего, почему, когда это понадобится. Но каждый раз, когда я слышу, как экономисты выступают с программными заявлениями, хочется спросить: вы это увидите? Вы станете счастливы, если будет 4 процента инфляции? А если 3? А счастье наступит при единичке? А счастье вообще имеет к этому какое-то отношение? А люди будут жить лучше, богаче? Мне кажется, что будущее вообще о другом. И, к сожалению, об этом даже никто не пытается говорить. Не пытается визуализировать.

Чиновники не могут нарисовать будущее. Они его просто не видят. Для них горизонт будущего — это их работа, и они не могут заглянуть за этот горизонт. Ну кто такой чиновник? Ты мечтаешь отработать на государство, а потом стать начальником в госкомпании. Тогда ты очень быстро капитализируешься и, забыв о зарплате министра, становишься очень богатым человеком. Поэтому для них будущее страны и их личное будущее — вещи не синонимичные, даже не близко. Что, задача чиновника — чтобы люди в стране жили лучше? Да нет, конечно. Задача чиновника — это чтобы его не уволили.

Как можно говорить о будущем, когда у нас довольно лживое прошлое и настоящее? У нас абсолютно лживая система оплаты труда. Мы что, не понимаем, что люди не могут жить на свои пенсии? И что официальная зарплата, как правило, имеет мало общего с реальными доходами? Мы не понимаем, что из-за существующих законов бо́льшая часть нашей экономики находится в «черной» и «серой» зоне, а если она оттуда выйдет, станет ясно все безумие принятых решений, законов, постановлений, которые делают абсолютно неконкурентоспособным наше предпринимательство?

Мы что, на полном серьезе смотрим, как через губу учат нас жизни Дерипаска и прочие граждане, и не понимаем, что их возможность получения доступа к дешевым кредитам не имеет ничего общего с тем, что доступно другим бизнесам? И что все их рассуждения о том, какие они крутые бизнесмены, на самом деле ничтожны, потому что зачастую их крутизна — по крайней мере внутри страны — базируется только на одном: на неравном доступе к ресурсам. И в первую очередь к финансам.

Мы это, конечно, понимаем. Но продолжаем рассказывать сказки сами себе. Мы что, не видим, что рабочий класс у нас, в том виде, в каком он существует сейчас, совершенно не защищен? Где профсоюзы — «школа коммунизма»? Где права трудящихся? В каком виде они защищены? Нет, какая-то защита, конечно, есть, но ее даже близко нельзя сравнивать ни с нашим не столь давним прошлым, ни с практикой, существующей в ряде зарубежных стран.

Для многих молодых людей будущее — это открыть свой бизнес и уехать из страны. При этом зачастую, когда они уезжают, то быстро возвращаются — потому что там, за границей, скучно. И ведь уехать-то хотят по понятным причинам. Из-за того, что твой бизнес в любой момент могут отобрать люди в погонах. Или наехать чиновники из администрации. Из-за того, что на твою жену могут напасть, а у детей могут быть проблемы в школе. Поэтому должна быть среда. Должна быть атмосфера свободы в обществе. И эта атмосфера не создается толпами на улицах, кричащими о революции.

Вместо послесловия: Плыть в революцию дальше

В чем смысл революции? И почему революция, с одной стороны, опасна, а с другой — является неотъемлемой частью исторического процесса?

Революции опасны, когда они строятся на принципе отторжения. Когда единственная цель, которую они перед собой ставят, — это не создание чего-то нового, не появление некого нового качества, не разрешение существующих противоречий, а всего лишь смена одного грабителя на другого грабителя, смена одной элиты на другую элиту, одной клики на другую клику. Когда сохраняются несправедливые механизмы распределения. Это — подмена истинной философской сути революции. Не случайно говорят, что в результате настоящих революций происходит изменение формы собственности. Но мы почему-то предпочитаем об этом забывать, считая, что революция — это когда всего лишь снесли верхушку и вместо членов ЦК КПСС к власти пришли члены бюро комсомола. А это, конечно, не так.