Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо

По словам одного современника, у жителей Бирмингема были грязные лица и не было имен, однако, по крайней мере, некоторые из них горели желанием творить и созидать. Первый официальный историк Бирмингема Уильям Хаттон в 1741 году писал: «Меня поразило место, но еще больше – люди. Им присуща такая живость, которой я никогда прежде не видел. Раньше я находился среди мечтателей, но теперь вижу здравомыслящих людей. Даже то, как они шагают по улице, говорит об их расторопности. Кажется, здесь каждый знает свое дело и с готовностью занимается им». Итак, разрозненные данные помогают сформировать представление о царившей в то время атмосфере, которой правил дух энергичности, упорства, рвения и производственного пыла. Вполне возможно, что именно атмосфера Бирмингема повлияла на то, что здесь были созданы все условия для возникновения диссентерства и радикализма, ставших двумя столпами городской жизни. Диссентеры играли важную роль в жизни города. Неслучайно Лунное общество, славившееся своими вольнодумцами и диссентерами, было основано именно в Бирмингеме. Его членами были зажиточные граждане, на чьи средства построили муниципалитет, зерновую биржу, театр, а также новое здание рынка и «благоустроили» главную улицу города Нью-стрит. Разумеется, было бы глупо сбрасывать со счетов исключительное упорство и своенравие «разросшейся, нищенствующей, трудившейся за гроши, наглой, развязной, подлой, шумной, тупой бирмингемской толпы». Вскоре они отомстили некоторым представителям диссентерской элиты города.

В период промышленной революции существенно разросся и Манчестер. И вновь Роберт Саути порицал условия жизни людей, которых буквально скармливали машинам и чей «физический и моральный облик был полностью уничтожен; они умирали от болезней, вызванных беспрерывной рабочей нагрузкой, необходимостью находиться в замкнутом пространстве, наполненном нечистотами и спертым воздухом». Один иностранец, прибывший в то время в Манчестер, заметил, что там не светило солнце; яркое небесное светило едва пробивалось сквозь плотное облако дыма. Единственным источником света был Вулкан – бог огня и металлообработки – и его чудовищные печи.

Основой промышленности города было производство текстиля, особенно из хлопка, однако вместе с тем в Манчестере было 12 чугунолитейных заводов, работали лудильщики, медники и замочники. Другими словами, это был огромный промышленный город. Всплеск строительства жилья начался здесь в 1770-х годах, за десять лет было построено больше трети новых зданий. Спрос на жилье был настолько велик, что многие дома занимали еще до окончания работ.

Новые улицы были узкими и плохо освещенными, если вообще предусматривалась такая роскошь, как газовые фонари; земля была настолько дорогой, что дворики, переулки и проезды тесно жались друг к другу, лишая жителей света и воздуха. В начале XIX века в этом городе с населением почти 100 000 человек не было ни одного городского сквера. Вот что имеют в виду, когда повторяют всем знакомую фразу «Англия превратилась из сельской цивилизации в городскую». Позднее адвокат Джозеф Кей, выступая с речью в Манчестерском статистическом обществе (Manchester Statistical Society), заявил, что «ни одна эпоха и ни один этап жизни страны не помнит подобных событий». Он был недалек от истины. Влияние Манчестера на политическую и экономическую жизнь страны оказалось огромным.

У других городов была своя история. Ньюкасл-на-Тайне был центром угольной промышлености, а суда с так называемым битумным углем, прибывавшие в Лондон, помогали поддерживать пламя в печах и очагах столицы; дешевое топливо способствовало развитию пивоварения, красильного дела, стекольного производства и мыловарения. Манчестер был четвертым по величине городом Англии и определял экономическую и социальную жизнь северо-востока. Там сосредоточилось печатное дело. В XVIII веке в Манчестере было издано самое большое количество книг, не считая Лондона. В городе издавалось три газеты, функционировало три библиотеки, которые выдавали книги через абонемент, и семь библиотек, стать членом которых можно было по подписке. Предприниматели проявляли живой интерес к общественно-политическим вопросам, и, по разным оценкам, в Манчестере существовало более пятидесяти клубов для вигов или клубов радикальной направленности. Такова была оборотная сторона промышленного прогресса, когда состоятельные и влиятельные люди совсем не обязательно принимали сторону официальной власти и законных правителей.

Франко-американский предприниматель Луи Симон прибыл в Лидс ночью и увидел характерный промышленный ночной пейзаж, где «с высоты, с севера мы увидели множество огней, вырывавшихся, судя по всему, из печей, и созвездия светящихся окон (мануфактур), разбросанные по темной равнине». Более спокойно о «шумном Лидсе» писал Джон Дайер в поэме «Руно» (The Fleece; 1757):

И новые улицы ровной чертой,
Линуют поля по соседству[203]

.