Революционерам. Антология позднего Троцкого

При составлении комментариев особенно подробно освещались сюжеты, исторические деятели и организации (в первую очередь – коммунистическая оппозиция 30-х гг.), объективной информации о которых отечественный читатель лишен со времен сталинизма (до сих пор в отечественной исторической и общественно-политической литературе распространены такие недоразумения, как определение ПОУМ в качестве «троцкистской» партии или фальсифицированные биографии представителей оппозиции, например, справка на одного из лидеров ПОУМ Хуана Андраде, который якобы раскаялся в своих «троцкистских» взглядах, вступил в компартию, эмигрировал в СССР и до конца жизни преподавал в ленинградских вузах).

На ряд исторических персонажей, упоминавшихся Троцким, комментарии не составлялись, поскольку предполагается, что читатели Троцкого должны знать, кто такие Ленин, Сталин, Бухарин, Дзержинский, Пятаков, Берия, Ежов, Мехлис, Гитлер, Муссолини, Гувер, Франко, Рузвельт, Чемберлен, Чан Кайши, Роза Люксембург, Махно, Гельфердинг и т.п. Не давались также комментарии в случае, когда из текста очевидно, что имеет место перечисление вождей социал-демократии или реформистских профсоюзов.

Написание названий, терминов, имен и аббревиатур приведены к современным, в необходимых случаях исправлены или унифицированы: касик вместо «кацик», Гувер вместо «Хувер», Дюранти вместо «Дуранти», герилья вместо «гверилья», Примо де Ривера вместо «Примо-де-Ривера», Самора вместо «Замора», Жуо вместо «Жухо», Шефтсбери вместо «Шефтсбюри», Бирма вместо «Барма», Мехико вместо «Мексико» и т.п.

Все тексты сверены с факсимильными копиями соответствующих выпусков «Бюллетеня оппозиции».

Александр Тарасов

ПРОРОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО «НЕУДАЧНИКА»

Когда в 2005 году российские власти отменили празднование 7 ноября, конкурирующие социологические службы проводили многочисленные опросы, выясняя отношение граждан к опальной дате, а заодно к революции 1917 года и к ее героям. Выяснилось, что подавляющее большинство жителей России, несмотря на многолетнюю пропагандистскую обработку, к «красным» по-прежнему относится лучше, чем к «белым», а Ленина очевидно предпочитает Николаю II вместе с Керенским и другими политиками либерального толка. Исключением, однако, был Троцкий. Количество негативных оценок в его случае превысило число позитивных. Судя по всему, отвергая господствующую после краха СССР праволиберальную трактовку событий 1917 года как «заговора», «кровавого переворота» или «национальной катастрофы», отечественная публика все же находится в плену у старой советской официальной версии, в которой революционным заслугам Троцкого просто не было места. Большая часть населения России, скорее всего, очень смутно представляет себе сегодня, что именно этот человек сыграл решающую роль в событиях той знаменитой ночи, с которой начинается в нашей истории отсчет «советской» эпохи, не говоря уж о том, что 7 ноября было его днем рождения.

Что мы вообще знаем о Троцком? По существу – не так уж много. Речь, конечно, не о левых активистах, для которых это имя стало символом революционного действия. За пределами этого, все еще достаточно узкого круга, господствуют простейшие стереотипы. Троцкий вместе с Лениным был одним из организаторов Октября 1917 года, потом не самым удачным образом вел переговоры в Брест-Литовске с немцами (тут же на ум приходит известная формула «ни мира, ни войны, а армию распустить»). Затем формировал Красную Армию, а после смерти Ленина вел борьбу со Сталиным, проиграл, был выслан из страны и убит в Мексике Рамоном Меркадером. Люди, начитанные в либеральной публицистике, обязательно добавят к этому списку «трудовые армии» и участие в подавлении Кронштадтского мятежа. Кто-то вспомнит еще словосочетание «перманентная революция», но скорее всего, затруднится ответить на вопрос, что это такое.

Казалось бы, написанные Троцким книги сейчас выходят одна за другой – главным образом во вполне коммерческих издательствах. Причина проста – на подобные публикации есть растущий спрос. Свою буржуазную совесть издатели успокаивают, дополняя книгу очередным ругательным предисловием или послесловием, автор которого, неизменно признавая в Троцком выдающуюся личность (иначе зачем бы книжку публиковать), обрушивается с гневными филиппиками на революцию, большевизм, марксизм и прочие проявления «бесовщины».

Надо сказать, впрочем, что и в левой среде с историческими знаниями далеко не все благополучно. Нескольких простейших мифов оказывается вполне достаточно, чтобы оперировать в повседневной политической реальности. Позволю себе заподозрить, что не только молодые люди, которым старшее поколение передало марксизм в его привычной советской интерпретации, но и многие из тех, кто считают себя троцкистами, многого просто не читали.