Революционерам. Антология позднего Троцкого

Даже классическая биография Троцкого, написанная в 1960-е годы Исааком Дойчером, так и не была опубликована на русском языке полностью. Основные работы Троцкого, посвященные революционной теории, критическому анализу советского опыта и истории русской революции, выходили разрозненными изданиями, плохо или никак не прокомментированные. О том, чтобы издать качественное академическое собрание сочинений, речи не идет.

Если судить по количеству опубликованных текстов, возвращение Троцкого в Россию состоялось. Но если судить по существу, знакомство еще только начинается.

Составляя биографию Троцкого, Исаак Дойчер разбил ее на три части. Объявив своего героя пророком революции, он назвал первую часть «Пророк вооруженный», вторую – «Пророк обезоруженный», а третью – «Пророк в изгнании». Легко догадаться, каким периодам жизни Троцкого соответствуют эти тома. Однако, на мой взгляд, правильнее было бы делить биографию революционного лидера на четыре части.

Во время раскола социал-демократов на меньшевиков и большевиков молодой Троцкий не примкнул однозначно ни к одной из двух группировок, нападая то на оппортунизм меньшевиков, то на авторитаризм и элитаризм Ленина. Жесткая взаимная критика была среди социал-демократов в порядке вещей, а потому Ленин и Троцкий без колебаний обменивались довольно резкими упреками. С точки зрения многих современных левых, критические высказывания Троцкого по адресу его старшего товарища задним числом выглядят вполне убедительно. Но вот в чем парадокс. Если бы впоследствии Троцкий не забыл обо всех своих сомнениях и не примкнул к Ленину, мы вряд ли сегодня обсуждали бы его роль в истории – он так и остался бы в числе социал-демократических публицистов второго ряда.

Однако хоть и был у него партийный псевдоним «Перо», он никогда не был просто человеком пера, а являлся в первую очередь человеком действия (даже работу на Балканах в качестве военного корреспондента использовал для того, чтобы набраться опыта и знаний, оказавшихся необходимыми позднее для строительства Красной Армии). Ориентация на революционное действие привела к тому, что Троцкий оказывался, несмотря на отдельные тактические совпадения, несовместим с меньшевиками.

Во время революции 1905 года, когда по примеру ивановских ткачей революционные пролетарии стали по всей стране создавать Советы, он возглавил петербургский Совет. Это сделало его фигурой общенационального масштаба – по крайней мере, среди социалистов. Это предопределило его неизбежное и закономерное объединение с Лениным.

Если первый период можно было бы характеризовать как время становления, то второй был временем совместной работы Троцкого с Лениным. Из опыта революционных лет Троцкий явно извлек очень простой и ясный политический урок: там, где два лидера выступали вместе, они неизменно добивались успеха. Там, где Троцкий действовал самостоятельно или в конфликте с Лениным, он часто терпел неудачу. И дело не только в прагматических внутрипартийных раскладах, обеспечивавших именно такой ход событий. Ленин, как скоро обнаруживает Троцкий, обладал идеальной политической интуицией, чувством исторического времени, пониманием момента. У Троцкого, при всех его бесспорных талантах, этого не было. Он мог увидеть то или иное явление раньше Ленина, понять его быстрее, но сделать своевременный политический ход, уловить мгновение, когда надлежит совершить решающий шаг (или вовремя отступить) он зачастую не умел. Неудивительно, что Ленин, обладавший наряду с теоретическим даром и почти безупречным тактическим талантом, становится для Троцкого чем-то вроде образца революционного политика, жизненным идеалом.

Оставшись после смерти Ленина наедине с партийной бюрократией, революционный герой проигрывает одно сражение за другим. Это третий период его жизни – самый, в сущности, трагический. Во внутрипартийной борьбе Сталин переигрывает его по всем статьям. И дело тут не только в заведомом превосходстве аппаратного ресурса, который контролировала сталинская группа, но и во внутренней логике революционного процесса, который теперь идет на спад.

Вопреки мнению Троцкого, Сталин отнюдь не был просто безликим воплощением аппаратной посредственности. Чем-чем, а тактическим талантом Иосиф Виссарионович обладал. Эпоха революционного романтизма уходила в прошлое, уступая место бюрократической консолидации постреволюционного режима. Эту задачу Сталин прекрасно чувствовал и эффективно решал доступными ему средствами.