Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы

Новый 1905 г. заставил расстаться с надеждами на благополучный исход войны. К тяжелым впечатлениям от военных неудач теперь добавились приходившие с почтой и свежими пополнениями известия о революционных событиях в России. Солдатская масса связывала с ними ожидание скорых перемен, среди которых самым желанным и насущным был мир. «Слухи о близком мире росли и крепли. Солдаты чутко к ним прислушивались и не скрывали своей радости, особенно запасные, полагавшие, что теперь их сразу распустят по до-мам»[652]. Причиной недовольства и конфликтов становилось традиционное недоверие солдат-крестьян к любому начальству, распространявшееся и на военное командование. В.В. Вересаев вспоминал: «Сам собою родился и пополз слух, что начальство скрывает два царских манифеста: один, конечно, о земле, другой о том, чтобы все накопившиеся за войну экономические суммы были поделены поровну между солдатами»[653].

Одним из наиболее неблагоприятных последствий прекращения военной кампании на Дальнем Востоке следует считать разложение во фронтовых войсках и утрату контроля над ними со стороны командования. Бесславное окончание войны и близость демобилизации разрушали в сознании солдат смысл дальнейшей службы и соблюдения воинской дисциплины. Социальной основой конфликта служило ощущение розни и отчуждение, всегда существовавшее между нижними чинами и офицерами. «Поражающее неравенство в положении офицерства и солдат, голодавшие дома семьи, бившие в глаза неустройства и неурядицы войны, разрушенное обаяние русского оружия, шедшие из России вести о грозных народных движениях. Все это наполняло солдатские души смутною, хаотическою злобою, жаждою мести кому-то, желанием что-то бить, что-то разрушать, желанием всю жизнь взмести в одном воющем, грозном, пьяно-вольном урагане»[654].

Возвращение войск Манчжурской армии в европейскую часть страны совпало с кульминационным моментом Первой русской революции - Всероссийской октябрьской политической стачкой. Небезупречные в дисциплинарном отношении части окончательно выходили из подчинения. «Злоба, накапливавшаяся месяцами, прорвалась наружу в самых уродливых формах. Не желая разбираться в том, кто являются виновниками их двадцатимесячной страды, запасные вымещали свою злобу на каждом, кто являлся каким-либо начальством или носил “ясные погоны”»[655]. Трудности с транспортировкой массы демобилизованных, возникавшие в связи с забастовкой железнодорожников, приводили к вспышкам солдатского неповиновения, которые выливались в бунты и погромы по пути следования. «Темная, слепая, безначально-бунтующая сила прорывалась на каждом шагу. В Иркутске проезжие солдаты разнесли и разграбили вокзал. Под Читою солдаты остановили экспресс, выгнали из него пассажиров, сели в вагон сами и ехали, пока не вышли все пары»[656]. Солдатское возмущение, вызванное длительным ожиданием эшелонов и первоначально не имевшее политических оснований, принимало облик всеобщего бунта, направленного против абстрактного «начальства» - своих командиров, местных властей и даже руководителей забастовочного движения. Не будучи связано с революционным процессом организационно, оно, несомненно, являлось его эмоциональным следствием. В глазах властей выступления солдат и рабочих на Транссибирской магистрали сливались в единое народное восстание, которое было подавлено вооруженной силой карательных экспедиций генералов П.К. Ренненкампфа и А.Н. Меллер-Закомельского. Возвращавшиеся в Россию фронтовики - свидетели событий в Забайкалье и Сибири - стали тем «беспокойным» элементом, который в последующие месяцы активно включился в общественную жизнь страны.

Русские солдаты в Маньчжурии 1904 год

В военной среде окончание кампании привело к глубокому разочарованию - настолько пафос военной профессии не соотносился с реалиями современной войны. Человек либеральных убеждений, доктор В.П. Кравков, в дневнике заметил: «От многих военных... мне приходилось слышать признание, что они в эту кампанию настолько переменили свои взгляды на войну начала XX века вследствие испытанных ужасов, что считали бы за наилучшее ее совсем упразднить и разрешать всякие международные недоразумения не пушками и пулеметами, а переговорами, конференциями, союзами.»[657].

Первые годы нового века преподнесли государству и обществу несколько тревожных прецедентов, непосредственно связанных с войной и участием военных. Армия военного времени, пополненная многочисленными запасными контингентами, становилась особенно восприимчивой к событиям внутренней политики. Неудачно проведенные демобилизация и эвакуация действующей армии с театра военных действий послужили дополнительным фактором дестабилизации обстановки в восточных регионах страны. В разгар Первой русской революции вооруженные силы России не избежали протестов и антиправительственных выступлений, а военные оказались участниками противостояния по обе стороны гражданского конфликта.

Заключение