Революционный террор в России, 1894—1917

Борис Савинков, ставший вместо Гершуни во главе Боевой организации, не разделял приверженности последнего основам идеологии социалистов-революционеров и был готов к совместным действиям с группами, чьи политические взгляды отличались от эсеровских, но чье отношение к террору было настолько же серьезным и перевешивало идеологические разногласия. В результате он не только принимал в Боевую организацию инакомыслящих, но и пытался наладить связи с максималистами — бывшими эсерами. В разговоре с лидером максималистов Михаилом Соколовым Савинков пытался убедить его в выгоде сотрудничества эсеров и максималистов и получить его согласие на совместные действия, независимо от линии партии: «Почему мы не можем работать вместе?.. Мне все равно — максималист вы, анархист или социалист-революционер. Мы оба террористы. В интересах террора — объединение Боевой организации с вашей». Савинков далее уверял, что расхождения в программах не должны мешать боевой работе и что террористам не следует ссориться между собой из-за таких второстепенных вопросов, как социализация фабрик. Со своей стороны Соколов согласился в принципе, что террористическая работа будет гораздо более эффективной, если эсеры и максималисты объединят свои усилия, и сожалел, что его товарищи на это не пойдут, видя в эсерах своих врагов: «Вы нам объявили войну». На это Савинков ответил: «Не мы, а Партия социалистов-революционеров», таким образом проводя резкую черту между интересами Боевой организации и официальной партийной линией ПСР[7].

И все же в Москве и других городах сотрудничество террористов-эсеров и максималистов никогда не прекращалось, и, несмотря r a постоянные попытки руководства ПСР оградить членов партии от вредного влияния инакомыслящих, отдельные эсеры всегда были готовы поддержать различные акции своих бывших партийных товарищей. Максималисты отвечали тем же, и нередко такие крупные суммы, как пятьдесят тысяч рублей, передавались максималистами официальным организациям эсеров (что часто вызывало негодование у руководства максималистов)[8].

Эсеры-террористы также шли на сотрудничество с другими, чуждыми в идеологическом отношении организациями. Даже в центральном руководстве партии некоторые лидеры стремились к совместным действиям с другими боевыми группами. Николай Чайковский, один из старейших и известнейших лидеров эсеров, во время революции 1905 года был ярым сторонником партизанской войны и призывал организовывать партизанские отряды, в которые входили бы боевики из различных партий и даже экстремисты без определенных политических убеждений, объединенные лишь желанием бороться с существующим режимом с оружием в руках[9]. Для осуществления своих планов Чайковский отправился на Урал для переговоров с Александром Лбовым, с которым эсеры поддерживали довольно тесные связи[10]. Рубанович, не желая ограничиваться только агитацией за более тесное сотрудничество эсеров и социал-демократов, наладил личные тайные связи с несколькими анархистами за границей. Есть доказательства того, что он знал о подготовке анархистами покушения на жизнь великого князя Владимира Александровича, в котором, кстати, участвовали и несколько членов ПСР[11].

На местах революционеры не стояли в стороне от межпартийных ссор и соперничества, и это подтверждается постоянным переходом отдельных членов из одной радикальной группы в другую[12]. Иногда такое соперничество выливалось в обоюдные словесные оскорбления, угрозы, драки и экспроприации партийных средств и оружия[13]. Иногда встречались и более экстремальные формы межпартийных разборок, включая физическое насилие. К примеру, в городе Вайнли местные анархисты убили владельца сахарной фабрики Браунсона (или Брамсона), убежденного эсера, отбывшего ссылку[14]. Революционные активисты часто резко отрицательно относились к бывшим членам партии, покинувшим ее ряды для независимой деятельности, особенно когда эта деятельность принимала формы экспроприации, при которых деньги не поступали в казну партии. Верные партийцы считали таких дезертиров бандитами, и между ними иногда происходили кровавые стычки из-за экспроприированной добычи[15].

Подобные примеры вражды, однако, были редки на фоне сотрудничества местных эсеров с другими революционными группами на всей территории Российской Империи. Сотрудничество это не ограничивалось ненасильственными действиями, такими как совместное печатание подпольной литературы, организация митингов, демонстраций, конференций и иногда даже объединение в смешанную организацию членов разных партий. Например, в Париже в начале ноября 1910 года был создан Клуб левых, в который вошли представители эсеров, максималистов и анархистов[16]. Не допуская, чтобы теоретические разногласия мешали боевой работе, эсеры также участвовали в терактах вместе с другими радикалами, не испрашивая на то официального разрешения центрального руководства ПСР, а иногда даже и не сообщая ему об этом[17].