Революционный террор в России, 1894—1917

На окраинах, как, например, в Латвии, сотрудничество социал-демократических боевиков, независимо от их партийной принадлежности, было еще более тесным. Всемогущий и вездесущий Федеральный комитет Риги, состоявший из большевиков, меньшевиков, бундовцев и латышских социал-демократов, санкционировал многочисленные террористические акты, в том числе уничтожение городовых и мелких чиновников, объявленных местными радикалами членами монархической «черной сотни»[44]. Одним из наиболее крупных достижений этого комитета был дерзкий налет на центральную городскую тюрьму 7 сентября 1905 года, во время которого был освобожден Мартин Лацис (Крюгер), известный активист латышской социал-демократической организации[45]. Члены Федерального комитета, многие из которых ранее были замешаны в нападениях на казенные винные магазины, стали заниматься экспроприациями, наиболее распространенной формой которых была конфискация ружей из частных оружейных магазинов[46]. После октября 1905 года в нескольких городах Прибалтики были созданы отделения Федерального комитета. Следуя примеру центральной рижской организации, местные социал-демократы занимались террористической деятельностью как члены межфракционных боевых бригад[47].

И наконец, за пределами Российской Империи среди всех социал-демократов с террористическими наклонностями наблюдалась та же тенденция. Уже в 1905 году в Западной Европе несколько российских социал-демократов неопределенной партийной принадлежности обдумывали планы совместных террористических действий, которые, по сведениям полиции, включали в себя организацию небольшой боевой организации под руководством Марка Бройдо и его жены Евы (оба — близкие друзья Савинкова)[48]. Представители различных социал-демократических организаций были готовы забыть о фракционных расколах ради сотрудничества в боевых действиях. Они также были готовы с этими же целями объединить усилия с революционерами других групп и партий, некоторые из которых стояли очень далеко от основных положений русской социал-демократии.

Русские социал-демократы и другие радикалы

В своих публичных заявлениях и партийных изданиях лидеры РСДРП редко упускали возможность определить границы, отделяющие их от всех других революционеров, и осудить неортодоксальные взгляды и неосуществимые программы своих оппонентов. ПСР бросала наиболее грозный вызов образу мыслей социал-демократов, и потому на нее обрушивался шквал критики, оскорблений и обвинений во всех смертных грехах — от контрреволюционности до анархизма. ПСР отвечала подобным же образом, публично упрекая социал-демократов в поведении, недостойном революционеров, например — в растрате экспроприированных денег на алкогольные напитки[49]. Временами соперничество эсеров и социал-демократов переходило в запугивание и угрозы, и есть указания на то, что иногда за этим следовали и практические действия. Например, в Баку группа эсеров санкционировала убийство местного меньшевика якобы как полицейского шпиона[50]. И все же, несмотря на непрекращавшиеся взаимные обвинения во всех возможных грехах — от политической демагогии до измены революционным идеалам, – руководители обеих партий признавали, что споры могут быть отложены ради сотрудничества.

Согласно полицейским источникам, уже в феврале 1905 года быстро продвигались переговоры о возможном формальном объединении сил социал-демократов и эсеров для совместных террористических акций; такие видные эсеры, как Илья Рубанович, Марк Натансон и Михаил Гоц, обсуждали возможность террористической деятельности с ведущими представителями РСДРП за границей[51]. В то же самое время организации эсеров и социал-демократов в России демонстрировали свою решимость вместе бороться с правительством террористическими методами, что они и делали в течение 1905–1907 годов[52].

Российские социалисты сотрудничали друг с другом и до начала революционных действий, но необходимость согласованных усилий стала особенно очевидна после 1905 года. Радикалы во всех частях страны не только время от времени оказывали друг другу помощь в выполнении ежедневных задач и поддерживали хорошие отношения, но и объединялись в полуформальные, группы и комитеты эсеров и социал-демократов для длительного сотрудничества во всех сферах революционной деятельности — от пропаганды до индивидуального террора и массовых восстаний[53]. Под влиянием эсеров эти организации часто занимали очень радикальную позицию по вопросу о терроре. Боевики из Объединенной уральской группы с.-д. и с.-р., образовавшейся перед революцией, в 1905 году принимали участие во многих боевых операциях, в частности, они бросали бомбы в полицейских и казаков, пытавшихся разгонять противозаконные собрания рабочих[54].