Революционный террор в России, 1894—1917

Кадетская политика по отношению к террору не являлась новой проблемой к моменту официального создания партии. До октября 1905 года предшественники кадетов, члены полуформальной организации российских конституционалистов, известной под названием «Союза освобождения», хоть и называли себя умеренными и отказывались участвовать в актах насилия, вполне разделяли основную задачу радикалов: «приложить немедленно все усилия, чтобы уничтожить разбойничью шайку, которая узурпировала государственную власть»[13]. Преследуя эту цель, в сентябре — октябре 1904 года на конференции в Париже представители левого крыла «Союза освобождения» заключили соглашение с эсерами и некоторыми другими социалистическими организациями «для совместных действий» против правительства, причем условия соглашения предусматривали, что каждая организация может выбирать свою собственную тактику, не исключая и тактики террора[14]. На данном этапе большинство лидеров Союза безусловно поддерживали эту тактику, так как, по мнению будущего руководителя" Партии конституционных демократов П.Н. Милюкова, политическая ситуация была слишком серьезной, чтобы допускать чрезмерную щепетильность в выборе средств[15]. Петр Струве, бывший видным членом Союза и главным редактором его газеты «Освобождение», соглашался, утверждая, что, пока не разрушено здание самодержавия, каждый борец с ним представляет собой не опасность, а благословение[16]. Согласно статье в этой газете, не надо бояться распространения радикализма в России, потому что революционное движение не может привести к хаосу или анархии, и либерализм должен обрести союзника в лице революционеров[17].

Следуя этому совету, рядовые члены «Союза освобождения» объединились с радикалами[18]. Они превратили свои дома в убежища для террористов[19] и снабжали деньгами эсеров, считая террор эффективным орудием в политической борьбе[20]. Ведь, по словам князя Петра Долгорукого, будущего члена кадетского Центрального комитета, «политическая весна»

Святополк-Мирского была обязана своим существованием бомбе, которая в июле 1904 года убила министра внутренних дел Плеве[21]. Другой активный член Союза в Петербурге С.П. Миклашевский (Неведомский) открыто оправдывал и превозносил Егора Сазонова, называя его примером для подражания[22]. Милюков делал заявления в том же духе, говоря, например, что Иван Каляев, эсер, убивший великого князя Сергея Александровича, был принесен в жертву на благо народа[23]. И в то время, как шансы на победу революции постоянно возрастали, руководители «Союза освобождения» все больше склонялись к тактике, предложенной Милюковым в июне 1905 года: «Все средства теперь хороши против той ужасной опасности, которая вытекает из самого факта существования правительства. И все средства должны быть испробованы»[24].

Манифест 17 октября не заставил кадетов принять более умеренную линию, так как правительство все же отказывалось идти навстречу таким их требованиям, как отмена исключительных законов и увольнение всех административных чинов, которые, по заявлениям кадетов, своими предшествующими действиями вызвали «народное негодование». Не соглашался царь и на издание избирательного закона для созыва Учредительного собрания и — что было особенно важно для кадетов — на формирование либерального кабинета министров, состоящего исключительно из представителей образованного общества[25]. Поэтому в ответ на публикацию манифеста Милюков, воодушевленный заметной растерянностью правительства и теми успехами, которых освободительное движение сумело достигнуть до сих пор в большой степени благодаря радикальной тактике, заявил от лица только что сформировавшейся партии, что «ничего не изменилось и война [с правительством] продолжается»[26].

Уже на своем первом съезде, проходившем в октябре 1905 года, в «дни свобод», кадеты сочли нужным подтвердить солидарность с «союзниками слева», спеша занять свое место среди революционных партий «на том же левом крыле русского политического движения»[27]. А вскоре, когда в апреле 1906 года, перед созывом I Государственной думы, на III партийном съезде кто-то с трибуны объявил, что было совершено покушение на жизнь московского генерал-губернатора Дубасова, ряд депутатов встретил это сообщение аплодисментами[28].