Резьба по кости в России XVIII - XIX веков

Четкой дифференциации в производственной практике мастеров начала XVIII века, занимающихся токарным и резным делом, по-видимому, не было. Поэтому работы технические и художественные не имели строгого разграничения. Надо полагать, что мастера в равной мере владели различными приемами обработки мягких и более твердых материалов. Некоторые из них большое внимание уделяли токарному делу, связанному в обязательном порядке с механической обработкой материала на специальных станках, в то время как другие, занимавшиеся резьбою, преимущественно производили свои работы вручную, используя различные инструменты и в минимальном количестве применяя станок. Поэтому их постоянно называли «мастер костяных дел», «костяник», «гребенишник», «гребенной мастер», резчик и токарь или объединяли под названием «столяров, рещиков и токарей»[46]. Лишь в начале XIX века твердо укореняется определение «токарный костяной цех», а в соответствии с этим мастера и их ученики получают официальное наименование «мастер токарного костяного цеха». Не случайно в старых документах выделяются те из токарей, которые знают «мастерство на меди, кости, железе и дереве». В связи с этим небезынтересно будет вспомнить инструкцию, данную 24 августа 1727 года Петербургским главным магистратом столярному цеху и включенную в ведомость по российским цехам на 1761 год, видимо, как напоминание для столяров, резчиков и токарей. Тридцать девять параграфов инструкции обусловливают взаимоотношения членов цеха, их обязанности, характер поведения, отношение к своему делу. В этом плане особый интерес представляет параграф пятый: «Каждому мастеру имети тщание, чтоб художество свое всегда к лучшему производил, не рассуждая того, как прежде бывало, что когда какова зделает потому цеху или за труд получит или для дешевизны работы своей от другого мастера работу себе привлекает навсегда как позже упомянуть добрым мастерством делати и достойную при продаже цену или за работу получает, чтоб от такой непристойной зависти в мастерстве небрежения одному против другого в работе и от того в пропитании обид а наипаче между мастерами в художестве охул не имело быть»[47].

Косторезы, входя в состав смешанных цехов (для обособления цеха необходимо было иметь семь человек единой специальности), подчинялись старшине. Он был ответствен за качество выпускаемой продукции. Если работа выполнялась неудовлетворительно, то старшина мог повелеть: «буде золотое, серебряное, медное, оловянное и железное, деревянное ломать» и потребовать переделки «добрым мастерством»[48]. Интересно, что в выписке о цехах 1761 года подчеркнута необходимость отправлять мастеров за границу для специального обучения не только ремеслу, но и обхождению[49]. Кроме того, в «Ремесленном положении» 1785 года высказана мысль о том, что «управный старшина и старшинские товарищи имеют стараться о благоуспешном состоянии ремесла, о приращении искусства в ремесле (разрядка моя. — И. У.)»[50]. Возможно, за этим скрывается стремление правительства к развитию в ремесленниках одного лишь высокого технического мастерства. Но если ремесленник — высокий профессионал и работает по кости, дереву, черепахе и т. п., то речь должна идти и о художественной стороне мастерства, об искусстве. Возвышение ремесла до уровня искусства не было чуждо деятельности «малых» художников, именуемых ремесленниками.

На продажу вещь шла только после особого освидетельствования. Вероятно, с этим фактом, может быть, с действующим указом 1747 года, запрещающим продажу в лавках произведений ремесленников, не записавшихся в цех, а может быть, обусловленный различными торговыми правилами связан периодически проводившийся осмотр товаров и вещей в магазинах и лавках Петербурга. Так, 18 января 1798 года «в доме седельного мастера Ленца у содержателя оного магазина Г. Борде» было обнаружено «шесть табакерок черепаховых костяных с медельонами и оправою золотою. Оные запечатаны и оставлены в магазейне». Кроме того, в лавке итальянца Бузета было обнаружено «девять вееров костяных с резьбою, табакерок сургучных черепаховых костяных с бронзою и в резных обделках»[51]. По-видимому, вещи, не имевшие особого свидетельства для выпуска их на рынок, в результате проверок подвергались своего рода аресту. Это делалось во избежание подрыва цеховой организации.

Официальные данные 1722 года показывают, что в Петербурге были 1 гребенщик и 1 токарь, а в Москве 7 мастеров гребневого дела и 2 подмастерья, 2 мастера костяного табакерочного и 3 мастера с 3-мя подмастерьями (двое — крестьяне из дворовых людей) токарного дела.