Резервисты

Толян залег в кустах у дороги, которая шла вдоль разделительного забора. Это было его излюбленное место. Он по-змеиному заползал в кусты, замирал там и мог часами наблюдать за «палами» (палестинцы — сленг), копавшимися на своих полях. Однако сегодня единственными персонажами на поле были серый осел и небольшие белые цапли, которые важно расхаживали вокруг.

Комбат установил треногу с биноклем и начал изучать местность. Стояла необычная тишина, никакого движения. Даже женщины, обычно сновавшие между домами, сегодня попрятались. На расположенной неподалеку базе палестинской полиции часовой укрылся за песчаным бруствером, не было видно даже любителей попить кофе, которые каждое утро варили его у входа в казарму.

В кармане комбинезона зажужжал мобильник. Не отрываясь от окуляров бинокля, он краем глаза глянул на номер, высветившийся на экране. Звонила Авиталь, смешливая девочка с погонами капитана. Она была замом у начальника разведки, и так сложилось, что комдив поручил ей обеспечение снайперов необходимыми разведывательными данными. На этот звонок следовало ответить.

— Андрюха! Побудь за меня! — прошептал Комбат и, пригибаясь, ушел к джипу, чтобы переговорить с Авиталь. Через пять минут он вернулся с мрачным выражением лица.

— Быстро собираемся и тихонько уходим! — объявил Комбат. — Подробности по дороге.

Для «Атальвов» сюжет развивался привычно.

Опять где-то возникла проблема, и потребовалась «срочная хирургическая помощь».

Спустя десять минут джип пробивался в глубь рощи, а командир рассказывал о том, что они направляются в укрепленный пункт Каланит. По данным разведки, в том районе палестинцы готовят прорыв в еврейское поселение. Ситуация осложнялась тем, что акция планировалась под прикрытием женщин и детей.

Путь к опорному пункту лежал через поселение. Дорога петляла между теплицами, где ничего не подозревающие таиландские рабочие «поднимали» урожайность израильского сельского хозяйства. Они без всякого удивления смотрели вслед джипу и продолжали свой муравьиный труд среди кустов помидоров и цветного перца.

Сам по себе Каланит мало чем отличался от десятка других мини-крепостей, разбросанных вдоль разделительной полосы, которая идет от шоссе «Кисуфим» до печально знаменитой «Оси Филадельфия». Бетонные кубики дотов и земляной вал между ними — вот и вся крепость.

Единственное отличие — в том, что разделительный забор здесь делал резкий изгиб, от которого до ближайших домов Хан-Юнеса оставалось всего 150 метров, а сразу же за забором на израильской стороне начинались теплицы. Именно это место вызывало обеспокоенность у отцов-командиров.

Джип въехал вовнутрь под радостное улюлюканье садирников (солдаты срочной службы — сленг, ивр.). Из месяца в месяц «Атальвы» заезжали «поработать», их знали многие солдаты, которым «посчастливилось» служить в этом районе Газы.

…Командир пункта — совсем молодой лейтенант с ходу начал вводить Комбата в курс дела. Оказалось, что в течение нескольких последних часов в районе глинобитных хижин лагеря беженцев, на окраине Хан-Юнеса, собирается толпа. Сейчас там человек триста, и люди подходят и подходят. Лейтенант явно нервничал и несказанно обрадовался приезду «русских» снайперов.

Пока Толян и Андрей доставали из джипа оружие и снаряжение, Комбат с лейтенантом обошли все наблюдательные пункты и спустились вниз к машине.

— Значица, так! — сымитировал Жеглова командир. — Ты, Толян, идешь на крышу северного дота, там оборудована позиция, можно держать под контролем северное и северо-восточное направление. Будешь отсекать от забора особо прытких. По женщинам и детям не стрелять. В крайнем случае, если подойдут к забору — предупредительный выстрел под ноги в землю. Мы с Андрюхой берем бинокли и двигаем на восточный дот. Никому не стрелять без моей команды!

Надо сказать, что позиции на крышах дотов были не лучшим местом, но когда строили укрепления, никто не думал о снайперах, если думал вообще. Доты возвели в полукилометре от трех девятиэтажных домов — подарка австрийского народа палестинцам. В силу «природной доброты» террористы превратили дома в линию обороны. В результате многоэтажки очень скоро стали напоминать голландский сыр: начиная с третьего этажа — стены украшали пробоины от всех видов оружия.

Именно эти дыры и беспокоили Комбата. Палестинцы, укрывшись в глубине пустующих комнат, могли через пробоины вести прицельный огонь по укреппункту и поселению. Вычислить террористов в таких условиях было делом почти бесперспективным, оставалось надеяться лишь на интуицию и удачу. Сектора обстрела в Каланите имели названия цветов, высотки находились в зеленой зоне, и каждый дом имел свое название, по буквам алфавита: зеленый алеф, зеленый бет и так далее.

Вооружившись пятидесятикратным биноклем, Комбат расположился в восточном доте и начал прощупывать этаж за этажом, окно за окном. Андрей, прикрываясь мешками с песком, наблюдал за заросшим кустами северным участком кладбища, расположенного неподалеку от девятиэтажек.