Читаем Режь, чтобы жить. Часть 2 (СИ) полностью

В ближайшем к выходу углу была помойка, там сидели Барыги, Толкач, Пыль и что неожиданно Сочник, а я был уверен, что его законопатили далеко и надолго. Видимо в изоляторе тот еще срач и он смог им воспользоваться чтобы свалить. Если не успеют вовремя смыться, урою нахрен, деятельность этих уродов у меня уже поперек горла, это именно их кодла, подбила отбросы из Кладбища кораблей, на поход за счастьем в элитный район. Кроме этого за столом сидел Мрак, вот уж кого не ожидал, хотя тот факт что Лунг их еще не уконтропупил, может идти им в плюс, так же как и ограбление Центрального банка. Все таки в тот раз они смогли упереть достаточно много денег. Еще там обнаружился, странный персонаж в чёрном костюме, красной маске и цилиндре. В нём было что-то от Барона Субботы. Члены его команды расположившиеся за ним, четко определялись в помещение, все в стильных красных и чёрных костюмах, отличающихся только деталями дизайна. Девушка с рисунком солнца, парень в массивной броне и квадратной маске, и существо настолько крупное, что ему пришлось сильно сгорбиться, чтобы сесть за столик. Этого четвёртого было сложно описать, что-то вроде четырёх рукой лысой гориллы, в жилете, маске, в узких брюках красно-чёрной расцветки, как и одежда остальных членов команды, с десяти сантиметровыми, слегка закругленными когтями, выступающими на пальцах его рук и ног. Вроде бы это бродячая кейп-команда, Скитальцы, а не попавший в гамму Барона субботы это Трикстер, кроме того умудрившийся закинуть ноги на стол, я бы на его месте не стал рисковать, вдруг стул развалиться. Самое интересно что эти трое, Трещина, Мрак и Трикстер, сидели на одной стороне, а на противоположной расположился Лунг, за которым были только лишь Бакуда и ОниЛи, вот только это не он, был в меньшинстве. ОниЛи заряженный взрывчаткой от Бакуды, мог устроить просто феерический Экстерминатус и в одиночку, а уж с поддержкой самой Бакуды, да и вовремя того как буйствует Лунг, обгадятся все. Меня посадили рядом с Лунгом, ну могло быть и хуже, меня могли посадить по соседству с Барыгами или Вывертом, в обоих случаях точно могли возникнуть трупы.


- Эй, а чего этого то, за стол пустили! - Чего это Толкач возбудился, успели по его самолюбию потоптаться когда в угол сажали.

- Говно не спрашивали, - Воу, как Кайзер резко ответил, вроде интеллигентный человек.

- Мы не собираемся встревать в разборки с Бешеными, из-за отребья типа тебя. - А вот это уже интересно, когда это уже Союз успел превратиться в Бешеных.

- Когда вас в городе еще не было, ни АПП, ни Выверта, ни малых групп, да и Барыг как таковых не было. Сразу после того как Маркиз отъехал в Клетку. Отбросы типа вас, уже один раз умудрились превратить просто докеров, в Бешеных. Они прошлись кровавой поступью по Докам, Порту и Кладбищу, переработав в кровавые сопли всякую шваль. Мне не улыбается получить по мозгам и вылететь со своей территории в Доках, как когда-то, получил Всеотец. - Какие интересные подробностя.

- Я не понял ты что, с Союзом схлестнуться зассал? - О какая удивленная рожа у Толкача, даже не смотря на то, что верхняя половина рожи, закрыта маской. - У них же всего один кейп. - Не надо в меня своим пальчиком тыкать, со стороны такого отребья, даже такой жест, может вызвать какую нибудь венерическую болезнь.

- Фильтруй базар отброс, - О так в этой реальности все таки есть, Аура страха. Кайзер аж на порядок внушительнее стал, или это из-за лезвий на его броне, которые стали двигаться.

- Союз Докеров, - О и Выверт подключился. - Самое крупное объединение в городе, по количеству бывших военных и просто решительных крепких парней, делает все группировки в городе, вместе взятые. Им не хватает только оружия, дай им оружие, повод его применить и придется реально вводить войска, потому что, они нас просто истребят.

- Кто бы про вояк говорил, - Трещина, как-то стала осторожнее зыркать в мою сторону.

- Ха, как думаешь, почему я завез своих наемников из другого штата. Все просто, все местные вояки, работают в Союзе и ни один, не пошел на службу ко мне или кому то еще.

- Не надо драматизировать, - Какие рожи. - Мы всего лишь, хотим честно трудиться и будет вообще шикарно, если нам никто не будет мешать. - Я драматично развел руки в стороны, из плаща вывалился новый клинок и воткнулся в стол, сантиметра на три. - Эээ, упс. - Я сделав вид, что ничего необычного не произошло, затолкал нож на родину и подтянул крепление, новый балахон подогнан еще не идеально. Лунг, перед которым нож и воткнулся, также сделал вид, что ничего не произошло, а вот Мрак здорово напрягся, как и Бврыги.

- Именно с этими словами, Бешеные и выпнули Всеотца из доков. - Кайзер разрядил обстановку. - Это кстати одна из тем которые я хотел поднять, чуть по позже, но раз уж все собрались и тема всплыла, то начну сейчас.

- Ну давай, - Ух, чуть не обосрался, Лунг заговорил своим фирменным голосом из под маски, громко то как.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
Слово о полку Игореве
Слово о полку Игореве

Исследование выдающегося историка Древней Руси А. А. Зимина содержит оригинальную, отличную от общепризнанной, концепцию происхождения и времени создания «Слова о полку Игореве». В книге содержится ценный материал о соотношении текста «Слова» с русскими летописями, историческими повестями XV–XVI вв., неординарные решения ряда проблем «слововедения», а также обстоятельный обзор оценок «Слова» в русской и зарубежной науке XIX–XX вв.Не ознакомившись в полной мере с аргументацией А. А. Зимина, несомненно самого основательного из числа «скептиков», мы не можем продолжать изучение «Слова», в частности проблем его атрибуции и времени создания.Книга рассчитана не только на специалистов по древнерусской литературе, но и на всех, интересующихся спорными проблемами возникновения «Слова».

Александр Александрович Зимин

Литературоведение / Научная литература / Древнерусская литература / Прочая старинная литература / Прочая научная литература / Древние книги
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги