Режь пуповину. Разрезай

Элла открывает окно и оказывается перед свежим незнакомым ветром. В мгновение ока аромат листьев клёна, что росли во дворах домов, неба и незаметных драконов наполняет квартиру. Элла делает вздох и улыбается. Её одежду, её волосы, её тело – всё обнимает ветер. И он же проникает в лёгкие.

– Вот мир драконов, ведьм и дьяволов. Вот он, напротив меня. И в каждом вижу свет, электрический свет, – говорит она о свете в окнах многоэтажных домов. – Во-от он мир, в который каждый день ходила мама. Ми-и-ир, которого боялась. И вот дракон-Солнце, – шепчет, замечая, как чёрное небо начинало отдавать оранжево-фиолетовым. – Вот тот мир, который скрывали занавесы! Всего шаг – и это не будет сном. Всего шаг! – во весь голос поёт Элла.

– Элли, что ты там делаешь? – кричит мать, забегая в комнату дочери. Дочь стоит на подоконнике, а у него пишущий стол, стулья и кровать, чтоб было удобно снести деревянную завесу.

– Собираюсь сразиться с драконом! – храбро отвечает Элла. Она берёт со стола нож. – Ты со мной? Или нет, мама?

– Спускайся! – мать несётся к дочери, взбирается на стол. – Вернёмся назад. Ты подумала, что произойдёт, если выпрыгнешь из окна? Я всю жизнь берегла тебя. Я боялась за тебя и вот ты здесь!

– Отпусти на подвиг меня. Я лучше умру на розах, чем от твоего тапка.

– Сколько глупости в голове! – хватает мать за руку дочь, второй отбивает нож. Он падает. Мать пинает его, тот скатывается на пол. – Дракон уже твою душу забрал, – мать хватает за плечи дочь, смотрит в её глаза. – Посмотри на меня. Я же так люблю тебя. Ты выбираешь дракона, а не свою любимую болеющую маму? Элли вспомни, как нам было хорошо! Мы пели песенки, помнишь? Пусть всегда будет мама, пусть всегда будет мама! А ещё разглядывали картинки, рисовали и играли с тобой. Я помню твой первый вздох, твоё первое слово – «мама», как ты пошла, как ты впервые заплакала. Каждый твой день, сколько у тебя волосков, твоя любимая еда и твой цвет – я знаю всё. Мы связаны полностью, одной пуповиной. Я люблю тебя больше всего на свете.

– Я тоже люблю тебя, мама, – улыбается со слезами на глазах Элла. Мама уже готова увести её с площадки, как внезапно Элла вырывается и хочет прыгнуть из окна, как мать отталкивает дочь, поскальзывается и успевает схватиться лишь за карниз, перед тем как совсем вывалиться. Элла вскрикивает, подлетает к матери и хватает её за руку, а второй держится за окно, чтобы не выпасть. – Мама! Мама!

– Не бросай меня. Как только я заползу, больше не будет никаких геройств. Я обниму тебя. Я прижму к себе. И мы обе будем спасены, Элли! Элли! – зовёт, плачет и шепчет мать. Элла смотрит на маму, и у самой текут слёзы. – Мы всегда будем с тобой. Всегда. И даже умрём вместе!

Карниз из-под матери сваливается. Мать виснет лишь на руке дочери. Дочь поднимает на мгновение голову и в её лицо ударяется луч рассветного Солнца. Элла делает вздох и снова обращается к матери. Девушка делает рывок и выдыхает:

– Но себя я люблю больше. Прости. Чтобы я жила, тебя придётся отрезать.

Элла разжимает руку и отворачивается. Женщина летит вниз и разбивается.

***

Элла встаёт и смотрит на сияющее Солнце, что начинает извергать тепло и наполнять им тонкую фигуру.

– Режь пуповину. Разрезай.

И тогда обретёшь крылья и улетишь, куда захочешь.

Режь пуповину. Разрезай.

Сначала она была символом жизни, а затем стала ядовитой связью.

Режь пуповину. Разрезай.

Каждый должен отделиться, чтобы свою жизнь прожить.

И как бы ни было мучительно больно – режь пуповину. Разрезай…

Тогда только стены рухнут и на их обломках выстроятся новые.

Режь! Режь! Тогда постигнешь Солнце!