Режим бога

– Говорят, что хороших людей после смерти встречает ангел… Я думаю, что это действительно так, но, к сожалению, наверное, ко мне это особо не относится. Хотя, поверь, Ульяна, я самый настоящий серафим.

– Откуда вы знаете мое имя? – вопросов было столь много, что Михалькевич выбрала самый очевидный.

На самом деле, когда голый незнакомец на ночной загородной дороге называет твое имя, это уже верх жути, но тут бывшая проститутка заметила странное шевеление пакетов с мусором. Казалось, что под ними кто-то ползает… Страх рос быстрее, чем бамбук сквозь человека при китайской пытке.

– Я много, что про тебя знаю. Например, что ты родила и выбросила на мороз своего сына…

Ужас настолько парализовал детоубийцу, что она остановилась и уставилась на странного мужчину. Она поняла, что попала в ад, но даже Зеттатеррон не мог представить, что произойдет в следующую секунду.

Из-под мусорных пакетов один за другим стали появляться младенцы. Маленькие, но вполне владеющие собственными крохотными телами. Их лица совсем не детские, некоторые даже выглядели старыми, как будто тела остановились в развитии, а они продолжали жить тяжелую земную жизнь. Зеттатеррон понял, что это астралы убиенных младенцев. Обида и боль от жестоко прерванных жизней так и не отпустили их в более легкие миры, сделав из них астральных заложников. И сейчас никто не мог запретить им исполнить справедливый суд, выплеснув всю беспощадную детскую злобу. Дети размахивали палками, кусками арматуры, «розочками», крутили цепями. Они медленно окружали детоубийцу, и один из них вдруг разорвал тишину младенческим визгом: «Ну, здравствуй, мамочка!» Этот крик как будто разбудил Михалькевич, и она бросилась бежать. Младенцы кинулись за ней. Кто-то сбил ее с ног ударом палки. Остальные накинулись словно муравьи, втыкая в нее железо, дробя кости и рассекая плоть. Через минуту астрал Михалькевич превратился в кровавое месиво.

Зеттатеррон знал, где оканчивает свою беспросветную жизнь детоубийца. Попасть туда в полночь в физическом теле было крайне затруднительно. Но этого и не требовалось. Никто не собирался никого спасать, и уж тем более глумиться над и так изуродованным телом. Интересовало другое – посмотреть на то, что произойдет с Михалькевич после смерти. И надо сказать, каратель полностью удовлетворился увиденным.

Глава 12

Туман как будто благодарил осень за возможность своего очередного утреннего воскрешения, придавая загадочность и ту самую тоску, за которую ее любят поэты. Большая белая собака казалась порождением серо-белой дымки, ее силуэт то появлялся из полупрозрачного воздуха, то растворялся вновь, порождая иллюзию ее существования. За множеством крошечных капель в виде невнятного розового пятна прятался вечный клен. Бородач, будто не дождавшись знаковой встречи, предстоящей ему и Фролову через семь лет, сидел и курил трубку. Правда теперь он находился лицом к клену и, судя по всему, являлся хозяином белого акбаша[18].

Андрей подошел и сел рядом.

– Может, дашь мне затянуться. А то постоянно куришь ее при наших встречах.

– Я обещал хозяину, что не буду этого делать, – бородач улыбнулся, и одарил своего собеседника одновременно веселым и в то_ же время осуждающим взглядом, все говорило о том, что Азейрас уже подключился к медиуму.

– Как тебе устранение Михалькевич?

– Очень грубо! Прямо топорная работа. И я объясню почему. Твоя разводка породила множество побочных эффектов, которых не должно было быть, и которые ты не планировал, а потом уже и не контролировал. Что еще раз доказывает, что любое грубое физическое вмешательство в этот мир приводит к нарушению равновесия и вызывает цепные реакции. Ты взял физический предмет и просто перенес его из одного места в другое. Скажи, а что тебе мешало то же самое сделать с головой Михалькевич? Взял бы оторвал ее и положил в другом месте.

– О каких побочных эффектах ты сейчас говоришь? Деньги вернулись к владельцу, убийцу ребенка растерзали дважды: сначала дагестанская группировка, потом банда астральных неупокоенных младенцев, среди которых был ее сын.

– Ты знаешь, что Базарганов позавчера застрелил дилера, распространяющего покупаемый у дагестанцев героин? Потому что был уверен, что это он организовал кражу.

– Отлично, помимо детоубийцы мы слили еще и наркобарыгу.

– Законодательство не всегда соответствует закону космоса. За распространение наркотиков дают гораздо более суровые сроки, нежели за убийство собственного новорожденного ребенка. Но давайте будем откровенны, – видно Азейрас словил кураж оратора и начал обращаться к несуществующей массовой аудитории, – у человека, решившего попробовать наркотик, практически всегда есть возможность выбора, а у новорожденного, предотвратить свою смерть, возможности нет. Если его решили убить, то его шансы на спасение ровны нулю. Дилер должен был жить. Я не уверен, но скорее всего его сигнал даже не потух.

– Почему-то меня все ровно не мучает совесть.