Режим бога

Пригодин ездил на недавно купленной трехлетней иномарке. Весьма распространенная модель у местного среднего класса. Помимо шахматного кружка учитель вел секции по баскетболу и дзюдо. Надо сказать, что баскетбол был самым массовым, а оттого нелюбимым для педагога факультативом. Вот в шахматы и дзюдо он предпочитал брать избранных. В первом случае При-година интересовали, в основном, сексуальные мотивы, во втором – материальные. Лицей имел в городе престижный статус, и многие сыновья богатых родителей предпочитали посещать дзюдо. Когда приходили результаты, папы не скупились на подарки для тренера. Поэтому машину Пригодин купил даже не в кредит. Как ни странно, но шахматисты, тренируемые педофилом, тоже время от времени брали призы на городских и районных соревнованиях. Как любил говорить в таких случаях заслуженный учитель: «Главное в детей душу вложить!» Хотя «душа» Пригодина здесь была не причем. В шахматах добивались успеха почти всегда те, кто пришел туда по собственной инициативе из благополучных семей.

Был конец рабочего дня. Пригодин завел автомобиль для прогрева и в этот момент поступил звонок на мобильник. Время звонка идеальное, чтобы ответить на него, все равно до начала движения еще пара минут. Номер незнакомый, но это не смутило учителя. Ему часто звонили с незнакомых номеров. – Да, – сухо проронил педагог.

– Здравствуйте. Меня зовут Роберт Данилянц. Я психолог вашего ученика – Ахсана Раджабова…

«Почему психолог Ахсана Раджабова, сына бывшего криминального авторитета Джабира Раджабова мне звонит?» – тут же промелькнула мысль, и как бы в дальнейшем не складывался разговор, сам посыл настолько не понравился учителю, что к горлу подступил ком.

– Ахсан мне рассказал любопытные вещи. Он боится отца, поэтому я не могу разговаривать с Джабиром Сулеймановичем на эту тему… Дело в том, что Ахсан имеет явно выраженные гомосексуальные наклонности. Его отец…, а вы сами знаете, кто он, никогда бы не понял такого. Вас, наверное, интересует, почему я звоню вам?

– Да… – Пригодин был в шоке от такого начала разговора с незнакомцем по фамилии Данилянц, – действительно, почему вы звоните мне?

– Потому что Ахсан сказал, что главным объектом его сексуального вожделения являетесь вы…

Пригодин тяжело сглотнул слюну. Это было страшно и волнующе одновременно. Как если бы старому ловеласу сообщили, что его хочет жена-красотка местного бандита. Ахсану было тринадцать лет. Обычно педофил предпочитал детей помладше. Но тут был примешен извращенный фетиш – Пригодин давно хотел именно нерусского мальчика…

– А что вы хотите от меня? – немного нервно отреагировал учитель. – Я просто веду у него тренировки по дзюдо…

– Вот именно! Вы для него символ мужественности и мягкости одновременно. Мальчик получил психологическую травму – отец был слишком строг к нему. Никаких поблажек. Даже плакать запрещалось. Я звоню вам потому, чтобы вы ни в коем случае не отталкивали мальчика, ему очень нужна ваша поддержка, но при этом имели ввиду сказанное мной. Так сказать, держали ухо востро.

– Понятно, – Пригодина чуть-чуть отпустил страх, и он тут же сказал, то, о чем пожалел через секунду: – А что Ахсан вообще говорил про меня? В том самом плане?

– О! Вам лучше этого не знать… Я буду работать с ним, чтобы он больше не мечтал о подобном. Знаете, для нормального мужика, которым вы являетесь, это выглядит все слишком… неправильно. Я не хочу, чтобы вы испытывали к мальчику отвращение. Просто учтите сказанное мной, будьте великодушны, а я постараюсь очистить голову парня от всяких глупостей. До свидания.

Разговор прекратился немного резко. Данилянц даже не дождался ответного прощания. Видно беседа не доставляла ему никакого удовольствия, и звонок был совершен исключительно из-за профессиональной необходимости. Что, впрочем, для При-година не отменяло странное ощущение сюрреалистичности происшедшего. Эта беседа стала вызывать ощущение удачи, которое педагог старался подавить позывами разума. Нельзя было связываться с сыном Раджабова, чтобы не творилось у него в голове! Пригодин снял машину с ручника и поехал домой. Он решил, что не будет реагировать на разговор вообще никак…

* * *

Когда-то, через семь лет, когда Андрея Фролова уже убьют, Любовь Соколова и Самуил Розенталь будут гулять по этой самой набережной. У Любы еще нет протезов, и Розенталь будет заботливо катить впереди себя инвалидное кресло. Набережная к тому времени немного изменится. Ее облагородят, а большинство летних кафе, скелеты которых пока еще готовились здесь зимовать, навсегда закроют из-за социальной значимости объекта отдыха.