Режим бога

– Зеттатеррон всегда боялся залезть вовнутрь своим… – Азейрас долго подбирал слово и надо сказать, выбрал не самый удачный вариант, – …оппонентам. Для него ведь добро и зло – это качественные, а не количественные признаки. Есть сигнал – живи. Нет – исчезни в вечности. Конечно, все это связано с массовостью, с возможностью видеть то, чего не видят другие, с Великим даром, – и это ни в коем случае не сарказм, – отделять зерна от плевел. Но есть и другая сторона, которую Зеттатеррон не любил афишировать. Ведь понять – наполовину простить. А понимать и тем более прощать – в его планах никогда не было. И именно сейчас, Зеттатеррон, тебе предстоит научиться это делать. Потому что если человек стоит у края пропасти, его нужно просто ткнуть пальцем, а не рубить ему голову. А чтобы ткнуть, нужно понять, чем он живет, почему он так живет и где у него тонко, чтобы именно там и порвалось.

– Хорошо, я понял. Обойдемся без перемещения предметов во времени и пространстве. Надеюсь, по сообщению информации никаких ограничений нет?

– Ну, слово… это конечно оружие, но в первую очередь это мысль, облеченная в одежду звуковой волны, а мысль – это уже не физический мир. Это то, за что здесь не судят и чего запретить не могут. Это и есть одно из твоих оружий. Впрочем, у нас мало времени. Собака гуляет обычно около получаса. Поэтому определимся со вторым кандидатом на ликвидацию…

В тумане показались три черных точки. Это были глаза и нос акбаша. Он проявлялся как рисунок на фотобумаге, опущенной в проявитель, и, виляя хвостом, стал подходить к лавочке.

«Его зовут Алексей Пригодин. Сорок семь лет. Заслуженный учитель России. Уже больше двадцати лет он преподает физкультуру в восьмой школе, ныне – престижном лицее Тартарска. За это время он изломал ни одну детскую душу, ибо Пригодин – педофил со стажем. Педофил хитер. Он женат, у него две дочки, с которыми он вполне счастливо живет в своей двухкомнатной квартире, потому что педофил предпочитает мальчиков. В лицее учится много сыновей богатых и влиятельных родителей. Они тоже табу для Пригодина. Помимо них, учатся дети из бедных и неблагополучных семей. Попадают в учреждение по географическому принципу прикрепленности. Вот они-то и являются основным контингентом педофила. Как правило, богатые сверстники относятся к ним с пренебрежением, обижают, унижают. Пригодин выбирает такого мальчика и приглашает его в шахматный кружок. Там есть и другие дети, но учитель смотрит на успехи кандидата. Если все идет хорошо, внушает парню, что нужно заниматься дополнительно, чтобы стать чемпионом. Если плохо – опять-таки нужны лишние занятия. В общем, педофил подводит все к ситуации, чтобы остаться наедине со своей жертвой. Если учесть, что Пригодин выбирает мальчиков, растущих без отца, или с отцом, который унижает, или даже бьет, то не удивительно, что через месяц другой ребенок готов на все ради обожающего его учителя …»

– Хватит! – не выдержал Андрей. – Я все понял.

– Наша встреча состоялась утром, поэтому у тебя практически лишний день на устранение педофила. Сделай все красиво, а не как с детоубийцей. Смерть дилера не есть хорошо. Еще пару таких цепных реакций и сделка не раскодируется…

Андрей встал и пошел, без каких-либо слов прощаний. Он все еще не мог понять, почему нельзя взять и переместить физический предмет из одного места в другое? Например, яйца педофила? Или его голову? А лучше и то и другое.

* * *

Вода лилась прозрачной теплой струей. Наполняла ладошки и рассыпалась сотнями бусинок от удара о лицо. Андрей поднял голову и посмотрел в зеркало. Овальное худое лицо, чуть-чуть оттопыренные уши, пустые серые глаза… Андрей там отражался только потому, что собрать точную копию живого человека было возможным лишь по сохранившемуся от последнего воплощения астральному лекалу. Больше ничего от Андрея Владимировича Фролова в этом сверхсуществе уже не осталось. С момента его выброса в земной мир прошло тринадцать суток, и с каждым новым днем все больше нарастали тоска, одиночество и понимание, что таким полубогам здесь не место. Ведь все те слабости, от которых люди мечтают избавиться тысячелетиями, и обеспечивают те маленькие радости, которые доступны в этом мире. Даже струи воды не приносили ту капельку удовольствия, на которую можно было рассчитывать раньше. Ведь сверхсуществу не нужно было ни мыться, ни умываться, потому что оно не потело, не пачкалось, его кожа не отслаивалась. Процедура была ни то чтобы неприятна, никакая. Как будто уже вымывшийся человек вдруг решил еще раз умыться. И так было во всем…