Режим гения. Распорядок дня великих людей

«Я работаю изо дня в день. Работаю по выходным. Работаю по ночам. Кто-нибудь обзовет меня модным словом “работоголик”, сочтет одержимым, даже больным, но это – взгляд со стороны. Для меня это не “работа”, а то, что я делаю, чем живу. Семье я тоже уделяю немало времени, я пою, играю в мяч, посещаю матчи в парке Фенуэй[155]. У меня вовсе не такая уж “односторонняя” жизнь. Но главным образом я работаю. Я не смотрю телевизор, например. И все-таки это не работа, не работа, а жизнь. Это то, что я делаю, что мне нравится делать».

Гулд поясняет, что его несколько устрашающая работоспособность, по-видимому, обусловлена характером и темпераментом:

«Странная, не поддающаяся анализу смесь – элементы наследственности, воспитания, среды. Все вместе так удачно сложилось. Во-первых, нужно иметь достаточно физических сил – это уже не у каждого есть. Я, скажем, физически не очень силен, но у меня много интеллектуальной энергии, всегда ее было много, и я всегда мог работать день напролет, у меня нет потребности встать, чтобы попить воды или посмотреть телевизор. Я буквально сажусь и работаю весь день подряд. Некоторым людям кажется, будто это вопрос морали или воспитания. Вовсе нет. Гораздо больше зависит от здоровья, темперамента, запаса энергии. Я так и не понял, почему каждый человек такой, каков он есть».

Бернард Маламуд (1914–1986)

[156]

Автор романов и рассказов был, если воспользоваться выражением его биографа Филипа Дэвиса, «одержим временем». Его дочь вспоминала, что отец всю жизнь отличался «абсолютной, маниакальной точностью» и, если по чей-то вине рисковал опоздать, впадал в сильнейшее беспокойство. Маниакальная пунктуальность сослужила ему хорошую службу в творчестве: хотя Маламуд много лет работал в школе, у него всегда оставалось время для творчества, и ему никогда не изменяла самодисциплина. «Дисциплина – вещь необходимая, – утверждал он. – Если ради искусства нужно держать себя в строгости, так держите себя в строгости».

Всерьез писать Маламуд начал в 1940 г. в возрасте 26 лет и вскоре нашел работу преподавателя вечерней школы в Бруклине. Он вел занятия с шести до десяти вечера, что оставляло ему возможность пять часов в день писать – обычно с десяти утра до пяти вечера с перерывом в 12.30. Во время перерыва он брился, обедал и в течение часа читал. Восемь лет спустя Маламуд получил работу в университете Орегона и в 1949-м переехал в этот штат с женой и сыном. В ту пору ему еще не удалось продать ни одной рукописи, однако за следующие 12 лет он написал целых четыре книги благодаря щадящему университетскому расписанию: присутственными днями были только понедельник, среда и пятница, в эти дни он преподавал и проверял работы. По вторникам, четвергам и субботам Маламуд мог писать романы и рассказы («Я еще урываю кусочек воскресенья», – признавался он).

Творческий день в Орегоне строился так: Маламуд вставал в 7.30, делал десятиминутную зарядку, завтракал и в девять приезжал в свой офис. За целое утро работы он успевал написать страницу, от силы две. После обеда он перечитывал утреннюю порцию и около 16.00 возвращался домой. За коротким дневным сном следовало выполнение домашних обязанностей, в 18.15 накрывали стол к ужину, писатель беседовал с родными и помогал детям сделать уроки. Отправив малышей спать, Маламуд задерживался, чтобы три часа почитать – он распределял это время поровну между художественной литературой и справочно-документальной, откуда черпал материал для своих сюжетов, – и в полночь укладывался.

При всей своей приверженности дисциплине Маламуд старался избегать также и излишних ритуалов. Журналисту он говорил: