Режим гения. Распорядок дня великих людей

Стивен Кинг (род. 1947)

[149]

Кинг не делает перерывов никогда – ни по праздникам, ни в свой день рождения – и не разрешает себе остановиться, пока не выполнит дневную норму в 2000 слов. Утром он садится за стол около 8.00–8.30 и порой успевает управиться уже к 11.30, но чаще, чтобы закончить «урок», приходится сидеть до 13.30. День и вечер свободны – можно дремать, писать письма, читать, общаться с родными и смотреть по телевизору матчи Red Sox.

В автобиографии «Как писать книги» Кинг сравнивает работу над романом с «творческим сном» и советует соблюдать режим так, как многие люди соблюдают режим, укладываясь спать:

«Как и спальня, кабинет должен быть изолирован – место, куда вы уходите видеть сны. Ваш график – прийти каждый день примерно в одно время, выйти, написав тысячу слов на бумаге или на диске, – существует, чтобы создать у вас привычку, научить видеть сны; точно так же, как готовит вас к обычному сну укладывание в кровать примерно в одно и то же время с одним и тем же ритуалом. Когда пишем и когда спим, мы учимся быть физически неподвижны и при этом побуждать свой разум вырываться из рельсового пути дневного мышления. И как тело и разум привыкают к определенному количеству сна каждую ночь – шесть часов или семь или рекомендуемые восемь, – точно так же вы тренируете бодрствующий разум на творческий сон и выработку живых сновидений наяву, которые и есть успешный результат беллетристики»[150].

Мэрилин Робинсон (род. 1943)

[151]

«Я совершенно не гожусь для режима», – признавалась Робинсон изданию Paris Review в 2008 г.

«Я пишу, когда меня что-то задевает за живое, а если писать не хочется, значит, не хочется. Я пыталась навязать себе трудовую этику – не то чтобы очень активно, – но если у меня нет на уме темы, на которую хотелось бы писать, из-под моей руки выходит нечто омерзительное, и это меня угнетает. Я даже смотреть на это не хочу. Не могу дождаться минуты, когда швырну это в огонь. Дисциплины не хватает или нрав у меня такой, почем знать?»

Так что Мэрилин не придерживается какого-либо расписания в работе, но умеет обратить хроническую бессонницу себе на пользу. «Моя бессонница благотворна, – говорит она. – Я просыпаюсь, разум сверхъестественно ясен. Мир вокруг молчит. Я могу читать или писать. Украденное время. Как будто в сутках 28 часов».

Сол Беллоу (1915–2005)

[152]

«Меня называют бюрократом среди писателей, потому что мой режим кажется слишком строгим, – говорил Беллоу в интервью 1964 г. – Порой мне и самому кажется, что это уж чересчур».

Однако на общем фоне вовсе не чересчур. Беллоу работал ежедневно с раннего утра и с перерывом на обед. В биографии, вышедшей в 2000 г., Джеймс Атлас описывает режим дня писателя в 1970-м, когда тот жил в Чикаго и писал роман «Подарок от Гумбольдта»: