По-настоящему знаменитым сделал Стоуна "Взвод", пронизанный автобиографическими мотивами он стал этапным в истории американского кино, пройдя по экранам всего мира. Развенчивая лозунги официальной пропаганды о "красной угрозе" и "защите идеалов демократии", режиссер показал будничный лик войны во Вьетнаме — изнурительные долгие переходы одного взвода и в жару, и под проливным дождем, когда сами джунгли выступают коварным врагом, преграждая путь свившимися лианами, мотнувшейся под ноги змеей или неведомо откуда выпущенной пулей; постоянное ощущение невидимого опасного противника, напряжение доводящее, до исступления. Такую атмосферу создают и операторская работа постоянного соавтора Стоуна Р. Ричардсона, и богатый звукоряд, насыщенный шумом дождя, шорохами травы, застывшей тишиной, закадровой музыкой и оглушительными взрывами. На этой непонятной солдатам войне, на чужой земле, они нравственно деградируют, совершают зверства, в высшей степени реалистично показанные на экране, и даже убивают друг друга. Горький и трезвый фильм говорил зрителям, какой трагедией обернулась для американцев война во Вьетнаме. Автора "Взвода" стали называть "совестью Голливуда", и он вновь вернется к вьетнамской теме в "Рожденном 4 июля" (1989, "Оскар" за режиссуру и монтаж) — о судьбе искалеченных и никому не нужных ветеранов, на основе воспоминаний Рона Ковика, лидера антивоенного движения. В 1993 г. в фильме "Небо и земля" Стоун попытался посмотреть на те же события с другой стороны, рассказав от первого лица историю жизни вьетнамской крестьянки, сполна хлебнувшей тягот своего времени. Фильм, в котором отразилось увлечение режиссера буддизмом, лишенный эмоциональной силы и упругости сюжета, не приняли ни зрители, ни критики.
Вообще же карьеру Стоуна определяет не кривая кассового успеха а общественный резонанс, вызванный его картинами, которые будоражат прежде всего избранной темой, темой-знаком американского социума, будь то вьетнамский синдром, бизнес финансовых воротил ("Уолл-Стрит"), Уотергейт ("Никсон"), свобода слова ("Радиобеседы") или убийство президента ("Дж.Ф.К."). Стоун работает без оглядки на моду, на чистоту жанра, опираясь на документальный материал, бросая в лицо соотечественникам нелицеприятные вещи. Его фильмы могут быть чрезмерно длинны и излишне поучительны, но они задевают за живое и почти каждый из них — событие. Он и в 80-е, и в 90-е сохранил бунтарский дух шестидесятника, и все, что пережил сам и его поколение, так или иначе претворяется в его лентах. Стоун почти маниакально стремится к достоверности на экране, беря сюжеты из реальной действительности: автобиографии, биографий других людей — от никому неизвестной вьетнамки до рок-идола Джима Моррисона и президента Никсона; он доводит актеров до крайнего напряжения сил, слывя диктатором на съемках, но добиваясь поразительной правдивости. Любую серьезную проблему режиссер умеет подать в увлекательно-захватывающей форме, помещая своих героев в конкретный политический и исторический контекст, на первый план он выводит движение характера, внутреннюю борьбу в душе человека... Распутывая клубок тайных причин выстрелов в Далласе, окружной прокурор Гаррисон ("Дж. Ф. К.") идет до конца, чтобы раскрыть истину, несмотря на все более весомые угрозы. Нелегко дается выбор герою фильма "Уолл-Стрит", молодому биржевому брокеру, между богатством ценою подлости и честным поступком, из-за чего он теряет все, но сможет жить в ладу с совестью. Раздвинуть границы своего "я" пытается в фильме "Группа "Дорз" ее создатель Дж. Моррисон, прибегая к наркотикам, всячески эпатируя свою взвинченную аудиторию, и именно поиски чего-то нового, хотя и приведшие к трагическому исходу — смерти в 26 лет — подчеркивает режиссер в этом музыкальном фильме, сделанном не как ностальгическое воспоминание о кумире молодости, а как исследование мятежного духа. В сложной композиции фильма "Никсон", мозаике фрагментов прошлого, настоящего, мыслей вслух, снов, документальных кадров, самое важное — портрет главного героя, человека противоречивого, намеренно показанного актером Э. Хопкинсом внешне непривлекательным, без традиционной улыбки американского президента, но с комплексами, иллюзиями и неуемным желанием власти.