Читаем Режиссерская энциклопедия. Кино США полностью

(Cronenberg, David). Американский и канадский режиссер, актер, сценарист, продюсер. Родился 15 марта 1943 г. в Торонто (Канада), Мать — пианистка, отец — журналист. Дэвид любил фантастическую литературу, с 9 лет сам писал рассказы этого жанра. В 1967 г. окончил университет Торонто по специальности английская литература, хотя на первом курсе занимался точными науками. Во время учебы заинтересовался кино и поставил две короткометражные ленты "Перемещение" и "Из водостока".

В двух его экспериментальных фильмах ("Стерео", 1969, и "Преступления будущего", 1970) уже проявилась склонность к выбору нестандартной тематики и стилистики — исследование ужасов биологических мутаций, сексуальных кошмаров, технологической угрозы. Кроненберга интересуют скрытые, непознанные возможности человека, его неконтролируемые желания, психосоматические нарушения, паранормальные способности, физические уродства — все то, что превращает людей в чудовищ.

Его первый коммерческий фильм "Паразиты-убийцы" (или "Содрогание"), повествует о семьях, обитающих в роскошном доме, где завелись паразиты, вызывающие неуемную сексуальную страсть. Картина вызвала возмущение в канадском парламенте, из-за того, что деньги налогоплательщиков пошли на столь "отвратительное произведение". Так зародилась полемика вокруг режиссера, а вместе с ней и культ Кроненберга.

В "Бешеной" Кроненберг перевернул устоявшиеся каноны фильмов ужасов. Страшное у него, в противоположность историям о вампиpaх, оборотнях и прочих классических монстрах, прорастает изнутри самого человека.

В 1981 г. Кроненберг ставит научно-фантастический триллер "Сканнеры" (1981) о войне между братьямителепатами, работающими на конкурирующие организации. Режиссер подробно разрабатывает тему, которая ранее был лишь намечена в его творчестве: неисследованные психические силы человека могут осязаемо проявляться. Здесь же возникает один из самых знаменитых кроненберговских образов — взрывающаяся голова телепата. Нетипичный для режиссера оптимистический финал как бы предваряет сходный по тематике фильм "Мертвая зона" (по С. Кингу), отличающийся редкой для современной фантастики теплотой и эмоциональностью. Успехом картина во многом обязана блестящей игре К. Уокена, создавшего трогательный образ человека, после страшной аварий обнаружившего в себе дар предвидения будущего. Вместо радости новые способности приносят ему лишь страдания, физические и психологические. В нетипичной для себя реалистической манере Кроненберг рисует постепенное осознание "пророком поневоле" того, что открывшиеся перед ним возможности должны быть поставлены на службу людям.

Тема способности (или неспособности) человеческого сознания управлять нашим поведением и судьбой получила дальнейшее развитие в "Видеодроме". Под воздействие садистско-эротической телепередачи герой испытывает зверские сексуальные галлюцинации, теряет способность различать реальность и вымысел. Мысль о том, что все мы "запрограммированы" средствами массовой информации, получает зримое воплощение в виде образовавшегося в животе главного героя отверстия, предназначенного для принятия видеоматериала. Изображение, по мнению Кроненберга, обладает гипнотической силой, оно стремится поглотить человека, задавить его кучей иллюзорных образов, как например, в сцене, где главного героя буквально пожирают гигантские губы на экране телевизора. Позднее, в "М. Батерфляй", главный герой влюбится не в живого человека, а в театральный образ.

Как и "Мертвая зона", "М. Батерфляй" стоит особняком в творчестве режиссера. Оба они представляет собой попытки установить контакт с широкой аудиторией. В этой красиво снятой картине, действие которой большей частью происходит в Пекине, нет привычных для Кроненберга отталкивающих зрительных образов. Вместо этого перед нами сцены из спектакля "Мадам Баттерфляй", исполняемого на сцене пекинской оперы, экзотические интерьеры и пейзажи. Но не все в этом фильме, поставленном по реальным событиям, выглядит достаточно убедительно. Так, режиссер не предлагает никакого психологически убедительного объяснения тому, как можно чуть не двадцать лет встречаться с человеком и даже не заподозрить, что он не только работает на коммунистическую разведку, но еще и является переодетым мужчиной. Ведь именно так произошло с главным героем, который долгое время был влюблен в юношу, певшего в опере партию мадам Баттерфляй.

Обыкновенно же персонажи Кронеберга ведут борьбу со своим "вторым я", более мрачной и зловещей частью их натуры. Часто скрытое "я" приобретает осязаемую форму —организм физически поражается этим "другим", сражается с ним и в конце концов неизбежно проигрывает. Заражение происходит обыкновенно как результат какого-нибудь научного эксперимента, предпринятого "сумасшедшим" ученым.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Разговоры об искусстве. (Не отнять)
Разговоры об искусстве. (Не отнять)

Александр Боровский – известный искусствовед, заведующий Отделом новейших течений Русского музея. А также – автор детских сказок. В книге «Не отнять» он выступает как мемуарист, бытописатель, насмешник. Книга написана в старинном, но всегда актуальном жанре «table-talk». Она включает житейские наблюдения и «суждения опыта», картинки нравов и «дней минувших анекдоты», семейные воспоминания и, как писал критик, «по-довлатовски смешные и трогательные» новеллы из жизни автора и его друзей. Естественно, большая часть книги посвящена портретам художников и оценкам явлений искусства. Разумеется, в снижающей, частной, непретенциозной интонации «разговоров запросто». Что-то списано с натуры, что-то расцвечено авторским воображением – недаром М. Пиотровский говорит о том, что «художники и искусство выходят у Боровского много интереснее, чем есть на самом деле». Одну из своих предыдущих книг, посвященную истории искусства прошлого века, автор назвал «незанудливым курсом». «Не отнять» – неожиданное, острое незанудливое свидетельство повседневной и интеллектуальной жизни целого поколения.

Александр Давидович Боровский

Критика / Прочее / Культура и искусство