Резидент галактики

Они были закадычными подругами уже пять или шесть лет. Грета была высокой, тощей девицей с плоским бюстом, что встречных от мысли с том, настолько близко подошла эта энергичная, круто накрашенная и перекрашенная блондинка к четвертому десятку своих буйных лет. Безжалостное время уже коснулось ее лица, набросило легкую вуаль морщин в уголках глаз, просвечивало синеватыми жилками на шее и икрах, но, казалось, застыло в размышлении, а стоит ли дальше огорчать эту веселую, распутную бабенку или дать ей позабавиться еще немного?

При выходе подругам пришлось выдержать нешуточный бой с работниками больницы, пытавшимися удержать Лалу в стенах лечебного заведения. Причиной этого был заместитель главврача, человек предприимчивый и несуеверный, решивший сделать Лалу предметом своей диссертации. Однако Гретка, обладая не только неукротимым характером и бойко подвешенным языком, но и бурной жестикуляцией, умудрилась прошибить все барьеры и вывести Лалу на свободу.

В такси она поделилась последними новостями об общих знакомых. Выяснилось, что перстень, найденный у Калбаса, краденный. Гришка, чтобы не затягивать следствия, сознался в ограблении квартиры в городе Нарьян-Мар, о существовании которого доселе не подозревал, выложил стоимость украденного с лихвою и был осужден к пяти годам лишения свободы. Помещался он в пригородной колонии усиленного режима. Гретка его недавно навестила. Сидел он в двухкомнатной камере со всеми удобствами, даже с телефоном. Жалуется, что телевизор поставили не цветной, кормят плохо, одной бараниной, которая при его гастрите противопоказана, приличного коньяка и то найти не могут. Со дня на день ждет амнистии.

Рассказала Гретка и о том, что хозяину Мил-клуба влепили выговор с занесением, лишили квартальной премии и перевели на три месяца в рабочие при той же столовой. Секретарю сельского района тоже дали выговор за нескромность, но без занесения. Рыбник и хлебник представили справки, что в ночь происшествия один находился в больнице, другой – на производстве.

Про своего покровителя Лала не спрашивала, догадываясь, что разговор вскоре коснется и его. Она не ошиблась.

– Видела вчера твоего бомбовоза, – сообщила Гретка, посмеиваясь. – Катит по проспекту и делает вид, что меня не замечает. Я ему показала, а он отвернулся (она показала, что именно она показала)! Вечером шофер его, Грантик, во двор прикатил. Я его спрашиваю, чего это Исик таким гордым стал? А он говорит, что ему здорово попало. Сняли твоего Исика с работы. Как думаешь, куда он теперь пойдет?

Лала пожала плечами.

– Замминистром, кисанька! – торжественно объявила Гретка. – Говорила я тебе, чтобы ты его окручивала, пока он поближе к земле был. Развела бы его со старухой…

– Ты с ума сошла! – воскликнула Лала. – Замуж за Исика? Да я раньше повешусь!

– А деньги?

– Плевать на деньги! Подавился бы он своими деньгами! Про Намика что-нибудь разузнала?

– Пока ничего, – пожала плечами Гретка. – Толковала я со следователем, так он шлангом прикинулся. Мол, под суд отдаю, и ни в какую.

– За что?! – горячо воскликнула Лала. – За то, что он всех этих сволочей накрыл?

– Не знаю, Лялечка, ничего толком не знаю, врать не буду, а разузнаю – сообщу.

Они вошли в квартиру. Всплеснули руками при виде беспорядка, учиненного при обыске, и принялись за уборку. Пока Лала подметала и мыла полы, Гретка перемыла посуду, пропылесосила ковры, протерла от пыли мебель и принялась было за окна, но Лала, умаявшись к тому времени, усадила ее пить чай.

Вечерело. С улицы потянуло легким ветерком. Октябрь обещал быть прохладным и грозовым, но пока он еще одаривал горожан ясными, теплыми, хоть и бессолнечными днями и свежей, бодрящей прохладой вечеров.

К четвертой чашке у Лалы начала побаливать голова. Во-первых, она весь день ничего не ела. Во-вторых, подруга ее, прозванная в общем кругу «трещоткой», за четыре часа общения могла довести до тихого отчаяния даже глухонемого. Перемыв косточки всем знакомым, она принялась за родственников, о которых Лала имела смутное представление. Ее совершенно не волновало, почему Греткин дядя по матери, Вазген, недолюбливал ее же дядю по отчиму, Вачагана, сколько брала за ночь «эта подлая Айкануш«, и сколько она нагуляла детей.