Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

— Какие дела, сестричка? — спросил Славик. Не дожидаясь ответа, он обратился к парням. — Угостите сестричку, пусть ей полегчает.

Когда-то такое обращение ее тоже бесило, потом она привыкла.

Леша — пламенный борец за свободу Шотландии, глубоко затянулся из шланга. От этого он весь надулся и даже глаза понабухали в очках и стали похожи на двух разжиревших рыбок, зажатых в рюмках с водкой. Потом выдохнул, с сомнением глянул на Юлю и спросил:

— А ей не рано будет?

— Не ссы, — сказала Юля грубо. Леша ее бесил, — не рано.

— Сестричке можно, — подтвердил Славик.

Леша передал ей шланг. Из него облачками выныривал дым. Внутри кальяна приятно булькало. Юля глубоко вдохнула превосходный табак, вероятно египетский. Тем временем Леша возился с заделанным под «мокрый» бульбулятор ведром, сооружая Юле напас.

— Давай, — сказал он, наконец.

Юля передала шланг Саше, наклонилась и вдохнула. Мир моментально стал лучше и дружелюбнее, даже его цвета тут же приобрели более мягкий оттенок. Славик говна не держит, подумала Юля. Сводный брат за доли секунды превратился в более симпатичную фигуру. Все было хорошо. Юля подложила под задницу декоративную подушечку с вышитыми снежинками и надписью «Хреновое лето» и расслабленно уставилась на шотландца. Они вчетвером сидели на полу и курили кальян, совсем как турки. Возникало ощущение блаженного покоя.

— Классная у тебя юбка, — похвалила Юля, — могу колготки подарить. Будешь деньги зарабатывать.

— Ты что, — сказал Леша миролюбиво, похоже не обидевшись. — Это настоящий шотландский килт, — потом подумал и добавил. — А девочка ничего, с язычком. Ты, Юля, наверное, хотела бы родиться парнем?

— Ты, наверное, тоже.

Наташа хихикнула. Тут же заржал Слава, потом Саша и только Леше было не смешно. Он сделал постно-философскую мину:

— Это из-за килта, да? Грустно, что традиции наших славных предков забыты и осмеяны.

— Твои предки жили в Шотландии? — спросила Юля.

— Это неважно. В душе я шотландец.

— А волынка есть?

— Могу достать.

— И что, — спросила Юля с сомнением. — Вот так вот по улицам? В килте и с волынкой?

— Да не… — рассмеялся Леша. — Это мы здесь оделись. Для ритуального курения кальяна, — он передал Юле шланг. — Мы на хренотень просто едем.

— На Игрушку, в смысле, — объяснил Саша, но яснее не стало.

После второго напаса Юле не хотелось уже говорить и во что-то вникать. Она плохо спала прошлой ночью, и ей захотелось спать.

— У нас игра по третьему крестовому походу, — объяснял Саша, но уже не Юле, а кажется ироничной Наташке — Филипп Второй Август, Фридрих Первый Барбаросса и Ричард Львиное сердце. Тысяча сто восемьдесят девятый год. На султана! На Саллах-ад-дина! На Иерусалим! На Кипр!

— А разве шотландцы участвовали в крестовых походах? — спросил Славик.

— Хрен его знает. Почему бы и нет?

Они смеялись, спорили, веселились. И чем более шумно становилось, тем сильнее Юле хотелось лечь и закрыть глаза. Гребенщиков выслушал аплодисменты, крикнул невидимой публике: «Спасибо!» и запел про электрического пса, — Юля очень любила эту песню, но сейчас слушала вполуха. Веки слипались, и она непроизвольно оперлась о чей-то длинный рюкзак. Когда он начнет петь про десять стрел, я засну, подумала Юля.

Леша развлекал всех байками из жизни ролевиков:

— Короче, возвращался один мой знакомый с Игры. Ночь уже, часа два. Район стремный, трамваи не ходят. А он, главное, даже не переодевался, — на Игре был рыцарем, в кольчуге. Кольчуга крутая, что настоящая. И вот он идет, поверх кольчуги куртку накинул, думает, темно, никто не заметит, домой и так дойду. А тут к нему два гопа каких-то приебались. Денег требуют. Ну, он их и послал. Тогда один достает ножичек и штрыкает этого моего знакомого в живот. Лезвие, понятно, гнется, потому что кольчуга крепкая, а ножичек хилый. Гоны, конечно, охуевают, а чувак этот тем временем достает из рюкзака за спиной меч и одного из гопов плашмя по макушке — тюк! Меч тяжелый, железный. Гопник хватается за голову, падает, оглушенный. А другой, прикиньте, видит эту картину, падает перед чуваком на колени и как заорет: «Не убивай меня, Дункан Маклауд!»

Все засмеялись и под воздействием травы смех переходил в истерический. Гребенщиков запел «Десять стрел» и Юля вдруг вошла в полный народу троллейбус, достала из рюкзака гранату Ф-1, выдернула кольцо и стала ждать. Три секунды ползут как три недели. Пассажиры даже не оборачиваются, они еще лелеют какие-то планы, еще куда-то спешат…

Зачем я ношу с собой эту гранату, подумала Юля. Я же не собираюсь никого взрывать… пока что… Тогда зачем? Ведь кто-угодно может заглянуть в рюкзак… А если его неудачно уронить? Это же риск…

Тем не менее, она знала, что не откажется от этого. Не перестанет глупо рисковать. Когда она проходила мимо милицейского наряда, либо заходила в магазин, она ощущала то же, что и на крыше девятиэтажки, у самого края. Некоторые женщины для подобных ощущений гуляют по городу в мини-юбке и без трусиков; Юля гуляла по городу с оружием в рюкзаке.

Кто-то тормошил ее. Юля приоткрыла глаза и увидела Наташкино лицо. У Наташи блестели глаза.