Резиновое солнышко, пластмассовые тучки

«— А ваш сын, как вы думаете, пойдет по стопам родителей?

— Я бы не хотела оказывать на него давление. Несмотря на то, что Саше только пять в нем уже проявляются большие актерские задатки. Он рисует, читает, любит музыку. Он очень талантливый мальчик. Когда мы бываем на даче в Подмосковье или у друзей в Латвии…»

Газета обрывалась. Горик посмотрел другую сторону — на фото стандартно-красивой женщины засохло дерьмо. Горик выбросил газетку. Он был в бешенстве. В этих нескольких словах богемной дуры прозвучал приговор для него и таких как он. Приговор незаметный, лицемерный и чудовищный.

Родись только в правильной семье — и у тебя моментально появятся общепризнанные таланты. Пятилетний ублюдок, сытый и благоухающий прочитал тупой мамаше дебильный стишок — и вот об этом уже знает пол бывшего Союза. И впредь будет так же. Толпы более умных и талантливых будут читать о нем на обосраных помоечных обрывках; он же, закончив все, что необходимо, полезет вверх под гром аплодисментов, сделается богатеньким снобом, будет распинаться о нечеловеческом труде и плотном графике гастролей, заявит, что всего добился сам, что его успех закономерен, а прозябание в говне многих и многих объясняется их серостью и ленью. И во многом будет прав — когда вокруг лишь копоть неизбежно будешь серым, когда твоя работа — рытье траншей и чистка унитазов, как тут не стать ленивым. Мажорный сынок получит все, он будет избранным, у него будет трагедия художника, и когда он, наконец, сдохнет от сифилиса и наркотиков в газетах напишут: «жестокий мир не терпит гениев» или штамп в этом роде. Им будут всю жизнь восхищаться, а Горика будут всю жизнь презирать.

Горик ощутил возле себя движение, резко обернулся и увидел бегущую к нему большую черную дворнягу, напоминающую дога. Оскаленный, похоже, бешеный щенок-переросток. Горик ощутил промелькнувший ужас. Щенок с утробным рычанием бросился на Горика, но бросился как-то странно — не стал кусать, а просто злобно навалился носом на его правую ногу. Горик действовал инстинктивно. Он резко размахнулся, и пнул щенка так, что тот пискляво завыл, отлетел и сорвался с обрыва.

Все произошло внезапно. Обрыв был многометровый, внизу камни. Горик подскочил к краю, ожидая увидеть далеко внизу подыхающего зверя, но зверю, оказывается, повезло — он упал на черный узкий пятак земли, который висел в воздухе на корнях дуба. Собака металась: от одного края к другому, отчаянно заглядывая вниз на камни. Положение пса было безнадежно, даже если земля не обрушится, животное сдохнет от голода.

Горик ощутил веселое злорадство. Укусить меня хотела, сука… Было радостно на душе, впервые в жизни он так легко и жестоко расправился с обидчиком. Он чувствовал себя сильным, представлял, что на месте дворняги отец, захотелось медленно и мучительно добивать жертву… И чтобы она кричала…

Горик наносил к краю обрыва камней и осколков кирпичей. Искал крупные. Пес метался на пятачке над смертью. Горик боялся одного: что собака умрет слишком быстро.

Он поднял руку над обрывом и отпустил первый кирпич. Тот рухнул возле собаки и она, встрепенувшись, его обнюхала.

Второй камень Горик швырнул — резко, со всей силы — и попал зверю в бок. Раздался глухой удар, собака взвыла, и забилась под корневище дуба. Горик отошел вправо, и мишень вновь оказалась в поле зрения. Он бросал кирпичи с бешеным варварским азартом, они летели собаке в бок, в позвоночник, в голову, но она уже не двигалась с места, лишь выла и вздрагивала, прижимаясь к земле.

Наконец, камни закончились. Горик швырнул найденную здесь же бутылку, но промахнулся. Пятачок земли медленно осыпался под тяжестью животного и ударами камней, и нужно было найти что-то достаточно крупное, чтобы пес сорвался вниз. Горик огляделся и заметил валявшийся в грязи унитаз.

С дикими усилиями Горик дотащил унитаз до края обрыва. Взглянул вниз. Возможно не зацепит, отметил с неудовольствием. Толкнул ногой.

— Ну! — заорал Горик.

Очень хотелось, чтобы унитаз врезал псине по башке, но тот лишь зацепил зверю бок. Собака взвыла и тут же осыпалась под ней земля, и собака полетела вниз вместе с унитазом.

У Горика аж дух перехватило, так интересно было, выживет пес или нет. Зверь шлепнулся на камни с тупым звуком. Рядом грохнулся унитаз. Вокруг были земляные комья. Некоторое время пес не двигался. Затем пошевелился, с трудом поднялся и похромал к помойке.

— Куда?!! — свирепо заорал Горик сверху. — А ну назад, сучара!!!

Игрушка пыталась убежать, но игра еще не закончилась.

Горик помчался вдоль обрыва. Внизу он был минут через пять. Пес уже немного отошел и пробирался вглубь помойки по кучам рыхлого вязкого мусора. Горик быстро догнал зверя. Тот двигался медленно, поджав лапу. У собаки кровоточил бок.