Резкое похолодание. Зимняя книга

Когда они ушли и в комнате снова стало светло, я закрыл глаза и втянул носом тяжелый, неподвижный воздух, стараясь уловить хотя бы частицу, хотя бы намек, слабое дуновение того, прежнего, настоящего… но нет, ничего. Ничего не осталось.

Я прислушался: она по-прежнему трепалась по телефону.

– …хочу сдать! – донесся до меня обрывок ее фразы.

И еще, минутой позже:

– Сдам. Обязательно сдам…

Я не понял, о чем именно она говорила. Или о ком. Но точно понял (интуиция у меня всегда была отменной), что она готовит какое-то предательство.

А кого еще ей было предавать, кроме меня?

Какой стыд! Какое унижение! Позор какой! Как, как, ну как же я мог поехать за ней? За ней, которая меня не звала? И не просто не звала – всем своим видом демонстрировала, что ей на меня наплевать, что я ей совершенно не нужен!

В тот день на меня как будто что-то нашло. Когда она стала собирать вещи и я понял, что она намерена уйти насовсем, что это – переезд, я совершенно растерялся и просто не знал, что делать. Сначала решил, что просто не дам ей уйти. Не позволю, и все тут. «Какое она имела право? – думал я. – Это ее дом. Наш с ней дом. И мы оба должны жить здесь. Это правильно. Это порядочно. А срываться с места, с насиженного места и ехать неизвестно куда – просто потому, что ей шлея под хвост попала, – нет, это уж слишком, господа! На что она рассчитывает?» – думал я.

– На что ты рассчитываешь?! – спрашивал я у нее, вытряхивая из чемодана вещи, которые она туда складывала. – На что, а?! – орал я…

Она снова положила вещи в чемодан. Я вытащил их. Она положила…

– На что? – Я вытряхнул их, прямо на пол. – Что я потащусь за тобой неизвестно куда? Вот так вот все оставлю и уеду? Только потому, что тебе так захотелось, ты, пигалица?

Она молча наклонилась, подобрала с пола свои вещи. Снова сложила их в чемодан. Совершенно автоматически, даже не глядя. По ее лицу, по безразлично-умиротворенному его выражению было ясно, что она готова перекладывать эти чертовы тряпки сколь угодно долго. Это ее даже не раздражало – ей было попросту безразлично, сколько времени она убьет на этот чемодан. Я понял – а она, вероятно, с самого начала понимала, – что я все равно сдамся первым. Так что я оставил ее в покое – ха, я даже помог ей как следует утрамбовать вещи, чтобы легче было застегнуть молнию, – и ушел на кухню. Я сидел, грыз печенье и думал: когда она зайдет и позовет меня, я откажусь. Просто откажусь. И тогда она останется – все очень просто. Без меня она не уйдет. Не посмеет.

Я сидел, грыз печенье, и каждое движение челюстей болью отдавалось в ушах, в глазницах, в затылке, в висках. И вся кожа на лице саднила. Но я терпел – я уже знал, что это такое.

Я сидел, грыз печенье, терпел и думал: надо же, как быстро я начал меняться.

А еще я думал, что это очень несправедливо: мне ведь так хотелось бы смотреть на себя в зеркало, наблюдать за всеми метаморфозами… Только вот – зеркала-то завешены. Такие порядки…

И еще я думал… словом, сидел и думал о том о сем.

А когда она стала перетаскивать свои пожитки в коридор – сумка, еще сумка, чемодан, пакет, рюкзачок, – я вдруг с ужасной отчетливостью понял, что она… она ведь не собирается никуда меня звать. Она хочет оставить меня здесь одного. Меня, у которого уже начало болеть лицо… Меня, с которым она должна делить этот дом! Она сейчас просто откроет дверь – и уйдет. И все.

Когда она вернулась в комнату за очередной сумкой, я быстро прошмыгнул в коридор, вытащил из-под стойки для обуви свой запасной ключ (эта дура почти всегда оставляла дверь незапертой – так что я обычно запирал сам), вставил его в замок и повернул на два оборота. Потом закинул ключ обратно под стойку – он громко звякнул, но она не услышала… Потом – ее шаги уже приближались – я вдруг сообразил, что это совершенно бессмысленно – у нее-то ведь есть еще один ключ!..

Она тем временем притащила свою сумку и явно собралась уходить. Взялась за ручку двери. Подергала…

Я притаился у нее за спиной.

Дверь не поддалась. Она – как всегда, нисколько не удивившись, – полезла в карман и вытащила свой ключ. Тогда я толкнул ее под локоть – довольно сильно, она даже слегка вскрикнула, но опять же не удивилась.

Ключ выпал, и я поймал его на лету. Очень ловко.

Потом она долго ползала у двери, искала. Она была уверена, что просто его уронила. Тот факт, что при падении ключ не звякнул о паркет, нимало ее не смущал… Когда ей надоело там ползать, она вытащила из кармана свой маленький телефон, нажала на кнопочку…

А на что я рассчитывал? Даже не знаю. Нет, ну на что? Неужели я думал, что, потеряв ключ, она послушно разберет вещи и скажет себе: «Ладно, раз дверь не открывается, останусь-ка я здесь, пожалуй, навсегда…»? Или я полагал, что, если задержу ее, она передумает?…

– При-и-ве-е-т, слушай, прикинь, я тут уже одетая, а у меня ключ… Что?.. Да видела я, что ты уже стоишь… Так я как раз и не могу выйти! Говорю же – у меня ключ куда-то завалился! Да! А у тебя с собой, который я тебе давала? Угу, поднимешься тогда?